В одну реку дважды

— Чего смеешься? — спросил Краснов.

— Да так. Мысли у меня всякие смешные. Слушай, а кем бы ты был, если бы не…

— Если бы не что?

— Если бы ты не был тем, кто сейчас. Ну, представь себя обычным человеком.

— А что представлять. Был бы слесарем.

— Да ладно? — хихикнула я. Надо же.

— А я и был им, — усмехнулся он.

— И что делал?

— Да так, железки всякие, — Он отставил тарелку и посмотрел на меня с непонятной иронией. Я кивнула головой, не рискуя, однако, уточнять какие железки и, главное, для чего делал в прошлой жизни Краснов. Ответ, боюсь, меня не обрадовал бы. — Что там у тебя еще? Котлеты какие-то, говоришь? Тащи.

И я потащила. А потом варила кофе. Варила и думала, что, наверное, главное не деньги, а характер: вон, и тут его обслуживают по полной программе.

— Помнишь, бабку, которая по объявлению звонила? — спросила я, ставя перед ним чашку обжигающе горячего напитка. Краснов сидел на диване и изучал бумаги Сергея Петровича. — Она же умерла, ее машина сбила. Я звонила сегодня.

— С ума сойти! — заявил Краснов, — Меня инфаркт сейчас хватит — куколка сказала правду.

— Ну что ты, в самом деле, — обиделась я.

— А я ведь сказал — без глупостей, — посуровел Краснов. — Мы про эту бабку ничего не знаем. С кем она живет? А если Сеня этот узнает, что ты ей звонила?

— Обижаешь, — нахмурилась я. — Как это не знаем? Все я знаю. Бабка живет, жила одна. А звонила я соседке.

— Потрясающе, — восхитился Краснов. — Ниро Вульф и Арчи Гудвин отдыхают. Куколка на тропе войны.

— Не называй меня куколкой, — обозлилась я. — Сколько раз просила. Это унизительно!

— Разве? — изумился он. — Женщины ведь любят, когда их называют птичками, рыбками и прочей живностью.

— Я тебя убью когда-нибудь, и любой суд меня оправдает, — пообещала я.

— Не дождешься, — осклабился Краснов. — И, вообще, пора браться за твое воспитание.

Я струхнула и предпочла отступить. Не дай бог прямо сейчас и возьмется за это дело, за перевоспитание, то есть. А кто его знает, что он там имел в виду.

— Ты что делаешь? — сменив гнев на милость, полюбопытствовала я, видя, как он роется на полке с видеодисками.

— Да вот — хочу фильм посмотреть какой. На сегодня у меня пока других дел нет.

— А, смотри, смотри, — обрадовалась я. Хоть от меня отстанет на какое-то время.

Честно говоря, в его присутствии я начинала заметно нервничать. Меня как будто тянуло к нему, и в то же время отталкивало. Атомная смесь, на самом деле.

— Я тогда пойду книжку почитаю, — объявила я и удалилась в Вилькину комнату, подозрительно прислушиваясь к звукам, доносящимся из телевизора. Ну, так и есть — это же наше бессмертное произведение — «Синдерелла». Вот черт! Что за нюх у него дурацкий — из всего множества дисков выбрал именно этот, наверное, решил, что раз диск без названия, то там порнушка.

Я пыталась читать, но сосредоточиться не удавалось. Краснов ржал за стенкой аки конь. Наконец звуки смолкли — запись кончилась. В коридоре раздались шаги.

— Куколка, ты где? — наглая морда сунулась в дверь.

Я зыркнула на него ненавидящим взором. Но ему хоть бы что, как с гуся вода. Вошел и уселся напротив. Он все еще смеялся.

— Значит, принц, говоришь? Понятно теперь…

— Что тебе понятно? — я покрутила пальцем у виска.

— Да я вот все думал, чего ты не замужем.

— И чего надумал? — фыркнула я, как можно презрительней.

— Да тут и думать не надо, и так понятно — девушка ждет принца, на этом, как его белом Мерседесе.

— Можешь думать, что угодно, — я демонстративно уставилась в книгу. — Твои шовинистские мысли меня не волнуют.

— А зря. Может, и я на что сгожусь — у меня как раз пара лишних Мерседесов завалялась.

— Мерседесов в стране навалом, с принцами напряженка. Хватит ерунду молоть!

— Так, значит, я прав? Ты такая романтичная барышня?

Не сдержавшись, я запустила в него книгой. Он поймал ее на лету, в сантиметре от лица. Как назло, книга была из Вилькиной библиотеки — на обложке брутальный красавец обнимал томную блондинку. Краснов глянул на картинку и ехидно ощерился. Но прежде чем он открыл рот, чтобы выдать очередную гадость в мой адрес, я выбежала из комнаты и заперлась в ванне. Там я долго булькала и шипела, сыпя проклятия на его голову. Какое-то время спустя, осторожно выглянув в коридор, я прокралась в Вилькину комнату и плюхнулась на кровать. Ну, конечно же, сразу появился гнусный аспид и уселся рядом. Слух как у кошки, ей-богу. Я отвернулась к стенке.

— Очень интересный спектакль, — сказал Краснов. — Весьма, весьма.

«Говори, что хочешь, — подумала я, — мне все равно» А он продолжал, как ни в чем не бывало, ни тебе извинений, ничего.

— А ты и в правду, редкая женщина. У тебя оказывается масса достоинств. Да и готовишь ты неплохо, как оказалось.

Я заткнула уши руками, и засунула голову под подушку, чтобы не слышать мерзких издевательств.

— А я-то думал, что это ты врешь так классически, с невинным выражением на лице, а ты у нас артистка, оказывается.

«Все, — решила я, — сейчас я его убью» И тут он меня обнял.

— Не сердись, — шепнул он.

Я вскочила и зарычала: