В одну реку дважды

— Куколка, — он тихонько дотронулся до стриженых волос, — ты можешь сотворить с волосами все, что угодно, но ты не можешь изменить себя.

— А ты себя, — отвела я его руку.

— Ты хочешь, чтобы я стал белый и пушистый? — с грустной иронией усмехнулся он.

— Нет, — засмеялась я тихо, глядя на него, — ты всегда будешь мокрым и зеленым.

— Чего ты хочешь? — придвинулся он совсем близко. — Чтобы я сказал, что люблю тебя?

Сжав зубы, я оттолкнула его и истерично рассмеялась, пытаясь сдержать набегающие слезы, но, видно, это не получилось, потому что изображение расплылось, и я крепко зажмурилась, пытаясь сфокусировать зрение обратно.

— Ты готова? — крикнула я сквозь слезы Вильке, и, не дожидаясь ответа, схватила ее за руку и потащила к выходу, на ходу шмякнув ключи от «Пежо» на стол. Выражение его лица я не видела, да и не могла видеть сквозь пелену, застилавшую глаза.

— Мы пешком пойдем? — обречено вздохнула Вилька, вышагивая вслед за мной по дороге. Я промолчала, пытаясь восстановить дыхание. Сзади скрипнули тормоза.

— Садитесь, я вас отвезу, — раздался голос Ромашки. Вилька схватила меня за руку и, сильно дернув, усадила в машину.

— Спасибо, Ромик, — заулыбалась она. — Тебя Николай Дмитриевич послал?

— У меня что своей головы нет? — проворчал Ромашка, неодобрительно косясь на меня в зеркало. Я скривилась и передвинулась, чтобы выпасть из его поля зрения. — Куда вас? — спросил он, въезжая в город.

— Меня домой, — глухо ответила я, — а там — как хотите…

— Может ко мне? — заботливо спросила Вилька. — Посидим, поговорим…

Я покачала головой:

— Нет, хочу побыть одна. Завтра созвонимся.

Потратив еще немного денежных купюр, с пакетом в руках я позвонила в квартиру Иваныча.

— Вернулась? — обрадовался он. — А мы тут с Нинельванной чайком балуемся.

Румяная дородная женщина, застенчиво улыбаясь, сказала:

— А я тут Маркизушке невесту сватаю. У меня кошечка такая красавица…

— Конечно, — улыбнулась я в ответ, — если Марик согласен, почему бы и нет. Иваныч, я его заберу на ночь — соскучилась.

— Конечно, — засуетился он. — Марик, вон, тоже соскучился, ишь, как ластится.

— Ну что, пушистый обормот, пойдем домой? — подхватила я кота на руки. Тот довольно заурчал.

— Избаловал тебя Иваныч, — смеялась я, глядя, как Марик аккуратно поедает мясные консервы из миски, положив передние лапы на стол, — этак тебе скоро нож с вилкой подавать придется.

Приняв душ и завернувшись в махровый халат, я прилегла на диван, оставив включенным ночник.

— Ну что, пушистый обормот, — почесала я за ухом Марика, прильнувшего к моей груди, — ничего не хочешь мне рассказать о своей преступной деятельности на ниве международного контрабандизма? — Марик заурчал и прикрыл желтые глаза. «Партизан, — нежно подумала я, засыпая, — знаешь, но молчишь. Придется выучить котячий язык, чтобы узнать истину» «Истина бывает горька, — мурлыкнул он мне, — во что веришь, то и будет. Верь мне, верь…»

* * *

Настойчивый звонок вывел меня из полудремотного состояния. Я протерла глаза рукой и поплелась к двери. «Матильдочка, — услышала я голос Иваныча, — открой. Что-то сердце у меня прихватило…» «Пить надо меньше» — по привычке буркнула я и повернула ключ в замке. Дверь распахнулась, что-то больно кольнуло в шею, и свет вокруг погас.

Очнулась я от сильных ударов по лицу — кто-то методично шлепал меня по щекам. Я открыла глаза и тут же зажмурилась и от яркого света и от увиденного.

— Только пикни — прирежу, — пообещал мне заросший щетиной парень, демонстрируя огромный клинок. Еще парочка, столь же небритых личностей, возвышались рядом.

Я облизнула губы и почувствовала на них вкус крови. Этот придурок разбил мне губу, с досадой поняла я, но тут же подумала, что этим, вероятно, дело не ограничится. Давешние мои кавказские знакомцы с рынка, явно не были настроены на мирные переговоры. «Господи, Иваныч!» — я даже застонала от отчаяния, рванулась, но сильная рука, схватив за волосы, оттянула голову назад, а в горло впилось острое жало.

— Ты меня помнишь? — прошипел парень, проведя рукой по лбу, где красовался чуть подсохший рубец. Я хрюкнула от боли, и с тоской попрощалась с белым светом.

— Иса! — раздался негромкий окрик от двери. Скосив глаза, я разглядела еще одного нежданного визитера. — Отпусти ее, — приказал он и добавил несколько слов на чужом языке. Иса разжал пальцы, я плюхнулась на диван, судорожно потирая шею и затылок.

— Вы кто? — пролепетала я. Конечно, я узнала того самого мужчину с рынка, который жаждал вернуть Марика или ошейник или то и другое разом.

— Ты же будешь себя хорошо вести? — усмехнулся он, и уселся в кресло напротив. Я подумала секунду и кивнула. — Вот и хорошо. Ты будешь себя хорошо вести, все мне расскажешь, и тогда с тобой ничего не случится.