В огне

Анжелика приторно фыркает и, я сразу все понимаю, жгучая боль сковывает грудь, даже дышать больно.

– Конечно, он знает, но считай, что я спасла тебя, иначе ты бы еще не скоро оттуда вышла.

Намекает на то, что меня не отпустили бы оттуда пока не трахнули, все, по очереди? Тошнота подступает к горлу. Борюсь. Борюсь со всем, что сейчас чувствую.

– Да, чтоб вы сдохли. Оба. – Выплевываю я и продолжаю свой кросс, вниз по лестнице.

– Не забывай о том, что я тебе сказала. – Кричит Анжелика вслед, я ничего не отвечаю.

Не забывать о том, что если я раскрою рот о произошедшем сегодня, то умру? Она угрожала мне убийством, меня и Вестардо. Злость сковывает зубы. Ненависть, даже не к нему, а к самой себе. Я все еще беспокоюсь о нем, и понятия не имею, как называется это чувство, когда ненавидишь человека каждой клеточкой своего тела, хочешь орать об этом на всю улицу, хочешь избить его до смерти, но при этом сама мысль о том, что он пострадает, приводит в ужас.

Мне нужно придумать, куда я могу пойти, у меня нет даже обуви на ногах, сумка осталась в той ужасной зеленой комнате. Я не могу вернуться в ту квартиру, мне даже нечем оплатить такси, чтобы попасть домой.

Нет. Домой нельзя. Отец отправит меня обратно к Вестардо. Контракт намного важнее, а сроки еще не вышли. Я стану любимой дочерью уже после того, как отец получит еще сорок процентов фирмы. Нельзя домой.

Мои руки все еще дрожат и, я плохо соображаю, грудная клетка сжата до предела, сердце боюсь вот-вот выскочит. Хочется завизжать, разрыдаться. Стоит снова спустить себя в реальность и вспомнить о том, кто и для чего меня сюда привел, так все разрывает изнутри, слезы подступают, смаргиваю их быстро. Вытираю.

Кабинет Анжелики пуст. Спасибо Боже. Дверь не заперта. Осторожно выхожу в зал, наполненный шлюхами и их клиентами, многие не стесняясь смотрят на меня, игнорирую. Поскорее бы на улицу выйти. Плевать куда пойду, лишь бы подальше отсюда.

Он просто привез меня сюда и уехал. Это все для чего была я нужна? Не могу думать об этом.. И не могу не думать об этом. Я бы должна со всех ног бежать сейчас в полицию, но я настолько труслива, что не сделаю этого. Пережить. Забыть. Может это возможно. Сам факт того. Забыть, что угодно могу, но не то, что сделал Вестардо. Хуже, чем нож в спину. Нож в сердце. Хуже. Он и раньше заставлял меня сомневаться в самой себе, чувствовать себя недостойной, никчемной, теперь каждая эмоция, испытываемая мною раньше увеличилась в стократ. Самое ужасное, что я не могу до конца поверить, что это происходит со мной, точнее, что это он сделал со мной.

37

Адриан

– Она будет в порядке.

Лика садится передо мной, я заостряю внимание на пушке, которую она кладет на стол.

– Ты не знаешь ее. – Эти слова были лишними, и она прекрасно понимает, что в ее присутствии я еще могу накосячить, главное чтобы другие не узнали об этом. Не узнали еще больше, чем уже знают.

– Как и ты. – Она кидает на меня быстрый злобный взгляд, взгляд предупреждения и встает, чтобы налить виски.

– Я не могу читать твои эмоции, Лика, почти никогда. Ты закрываешься – она нет, я все вижу, все, что написано на ее лице.

– Я профессионал, Адриан. Она маленькая глупая девчонка. Но она справится. И учти. – Лика наклоняется ко мне и делает большой глоток виски. – Я спасла ее сегодня, потому что ты попросил. Этого больше не повторится, ты же знаешь.

О, да, мать твою, я знаю. Это невероятная щедрость, что эта женщина пошла на такое. Она убила одного из Охотников почти без причины. Я давно мог бы быть мертв за свои промахи, но я все еще здесь и пытаюсь найти выход из этого лабиринта.

– Спасибо. – Я должен был это сказать. Даже если она и не ждала.

– Не благодари. Я на твоей стороне, Адриан, но я не готова умереть за тебя, а тем более за нее. – Последнее слово Лика произнесла с отвращением, словно Алина была для нее отходом, я проигнорировал, но смог немного прочесть ее эмоции. Она злится, потому что хотела мне помочь и хочет, она боится, что ее ждет нечто ужасное за это, как и меня. Она знает, что я не отступлю, она почти уверена, что я сдохну в этой игре. Она в ужасе. И ее бесит, что все это не ради нее.

– Кто главный, Лика?

Вздыхает.

– Вопрос вечности, Адриан. Ты же знаешь ответ.

Бью кулаком по столу, женщина никак не реагирует.

– Петерсон мертв. Кто еще должен сдохнуть, чтобы это закончилось?

Она заливается и смехом, а затем ее безумные глаза находят мои.

– Петерсон был посредником, тем, кто привел тебя сюда, обучил, он был твоим отцом среди Охотников. Это – система. Ты что еще не понял? Нет конца. Все работает как часы, и если ты отстаешь, ты умираешь.