В огне передовых линий

— Передайте командиру батальона, — приказываю телефонисту, — чтобы ждал меня рядом с вами. Выезжаю…

Комбат оказался упрямым: ничего не хочет слушать — давай ему атаку.

— Вы в конце-то концов намерены подчиниться?

Видать, в голосе у меня появилась какая-то особая интонация, упрямство капитана поутихло. Я вызвал из Гунайки 3-й батальон 696-го стрелкового полка, выдвинул оба батальона к высоте, накоротке провел рекогносцировку, и мы после артиллерийского налета атаковали противника. Атака прошла удачно, Гунай снова оказался в наших руках. К сожалению, ненадолго. 30 сентября после ожесточенных неравных боев мы потеряли и эту высоту, и гору Гейман.

28 сентября противник силами 46-й пехотной дивизии и моторизованной дивизии СС «Викинг» после массированной авиационной подготовки и короткого, но мощного артналета нанес новый удар в полосе обороны нашего соединения — на участке Красное Кладбище, хутор Червякова. Батальон 691-го стрелкового полка стойко выдержал этот удар и отбил атаку гитлеровцев.

Но, как мы уже знаем, наступление немецко-фашистских войск имело самые решительные цели, и автоматчики 46-й пехотной дивизии не прекращали атак, которые неизменно поддерживались большими силами авиации, артиллерии и минометов. Чтобы читатель имел представление об артиллерийско-минометных средствах 46-й пехотной дивизии врага, назову конкретные данные. В дивизии, согласно ее организации,[16] насчитывалось: легких и средних минометов (калибра более 81 мм) — 138, 75-миллиметровых пехотных орудий — 20, 150-миллиметровых пехотных орудий — 6, 105-миллиметровых полевых гаубиц — 36, противотанковых орудий разных калибров — 75. На вооружении пехотных подразделений также состояло 333 ручных и 110 тяжелых пулеметов. Все пехотинцы были вооружены автоматами. Несмотря на отсутствие у нас танков и другой бронированной техники, нельзя сбрасывать со счетов эффективное использование противником своих многочисленных противотанковых орудий. Легкие, а потому в горах сравнительно мобильные, они поднимались гитлеровцами на высоты и оттуда вели огонь осколочными гранатами по амбразурам наших дзотов, по огневым точкам.

Подразделения 694-го и 691-го стрелковых полков мужественно держали свои рубежи, перемалывая живую силу врага. Но и сами несли при этом немалые потери. В 1-м батальоне 691-го полка погибли комиссар батальона политрук Ф. Д. Войтюк, командиры 2-й и минометной рот. Во 2-й стрелковой роте, которая оборонялась на главном направлении наступления 72-го пехотного полка противника в районе хутора Червякова, в боевом строю осталось всего 18 бойцов. Замолк последний станковый пулемет К нему бросился начальник штаба батальона старший лейтенант А. М. Пивень.

— Ладьте покуда «максимку», товарищ старший лейтенант, а я прикрою вас «карманной артиллерией», — сказал раненный в руку пожилой усатый боец из шахтеров и выполз из дзота. Он пристроился за корневищем могучего дуба, поваленного взрывом бомбы, не торопясь достал из вещмешка, как картошку, семь лимонок и, вырывая зубами чеки, стал деловито бросать гранаты по наступающему врагу. А тут и заговорил станковый пулемет старшего лейтенанта Пивня.

Гитлеровцы были вынуждены вновь откатиться к подножию высоты.

Но 29 сентября сильно поредевший 1-й батальон 691-го стрелкового полка не смог уже выдержать натиска превосходящих сил врага и отошел на высоту с отметкой 567,6, что в полутора километрах северо-западнее селения Маратуки. Создалась угроза флангового удара гитлеровцев по боевым порядкам 1-го батальона 694-го стрелкового полка, державшего горную дорогу от Красного Кладбища к Перевальному. Я приказал Кипиани, чтобы он, прикрывшись заслоном, быстро отвел батальон непосредственно к Котловине и занял оборону на высотах в двух километрах северо-западнее этого селения…

Тогда, в конце сентября 1942 года, я не задавался вопросом: а есть ли у командующего 18-й армией какие-либо более существенные возможности для усиления 383-й стрелковой дивизии? Что ее требовалось усилить хотя бы одной стрелковой бригадой — это было ясно еще до начала наступления на туапсинском направлении. Но коль командарм вынужден «затыкать дыры» то одним, то другим батальоном, оказавшимся у него под рукой, ждать иной помощи не приходилось.

Однако после войны удалось прочитать, что еще 29 сентября Ставка Верховного Главнокомандования указывала командующему войсками Закавказского фронта, в частности, следующее:

«1. Вместо глубоко эшелонированной сильной обороны части 18-й армии оказались разбросанными и, несмотря на общее превосходство в силах, на каждом отдельном направлении оказывались слабее наступающего противника.

…3. Не пытались восстановить положение в первые же дни, сосредоточив необходимые силы и перейдя в решительную контратаку, а усиливали обороняющиеся части небольшими силами, что давало возможность противнику бить их по частям».[17]

Это была весьма точная оценка.