В опале честный иудей

Через несколько дней Александра Владимировича поместили в больницу, выйти откуда ему было уже не суждено. Много раз после его кончины возвращалась я мысленно к тому последнему акту телефонного террора. Я ничего не забыла: ни часа звонка, ни тона, каким были произнесены жестокие слова... Я пыталась вникнуть в суть двуногого зверя, понять мужчину, избивающего слабого - женщину, - угодившего в роковые тенета... И не сумела. До сих пор.

Оглядев «телефонный террор» со всех сторон, я пришла к заключению, что этот редчайший «цветок» наверняка подойдет в букет, который сам по себе составляется по ходу моего рассказа об Ал. Соболеве, букет с самовозникшим названием «Ату его, жида, ату!». Другой «вины» за ним не значилось и не значится. По сей день. И навсегда.

Послание потомкам. Напомню, неприсуждение Ленинской премии, неприглашение в Союз советских писателей - события в биографии Ал. Соболева, относящиеся к началу 60-х годов. А в 1968 г. они откликнулись неожиданным эхом. Не был он ни почитателем, ни читателем журнала «Огонек». Сам не знал почему - купил вдруг декабрьский номер этого журнала за 1968 г. Не иначе как судьба подсунула. Равнодушно полистал, решил уже отложить, но нечаянно обратил внимание на статью Вано Мурадели. Взялся за чтение и в середине статьи обнаружил абзац, который прочел с интересом. Вано Ильич сообщал, что совсем недавно получил письмо, очень его растрогавшее. «Собственно не письмо, - говорилось в статье композитора, - а удостоверение, присланное мне Новороссийским ГК ВЛКСМ, которое удостоверяет, что песня “Бухенвальдский набат” направлена городским молодежным штабом по отправке писем в будущее... В 2017 год - положена в капсулу-контейнер на дно Черного моря у подножия Суджукского маяка. Кроме естественной для каждого автора радости меня охватило чувство волнения, что именно “Бухенвальдский набат” — одна из самых гражданственных моих песен - удостоена столь высокой чести».

«Самая гражданственная песня» Вано Ильича, приходится повторять, не была авторской. Ее стихи сложил поэт Ал. Соболев. И называя песню «моей», композитор допустил неточность. Ничто не мешало ему, упоминая песню «Бухенвальдский набат», написать в скобочках - стихи Ал. Соболева. Он этого не сделал. Предположим, ошибся. Но совершенно непонятно: почему его не поправила редакция «Огонька»? Не захотели, подчиняясь велению общего «хора», назвать имя неугодного поэта? Не менее странно, что, получив удостоверение, так его растрогавшее, Вано Ильич не захотел почему-то спросить у Ал. Соболева, вручили ли и ему - по заслугам - подобный документ?..

Вопросы... вопросы... У меня нет на них исчерпывающего ответа.

Что касается Новороссийского горкома комсомола, то его позиция ясна и прозрачна. Ему никакой подсказки и не требовалось, чтобы определиться с Соболевым. Вдалеке от Москвы не стало секретом, почему, как и за что «прокатили» мимо Ленинской премии авторов знаменитого «Бухенвальдского набата». Безошибочным чутьем на легкую добычу тамошние комсомольцы мгновенно и навсегда усвоили, что песню не убили, что о композиторе Мурадели пишут, с его именем песня участвует в концертах, на песенных праздниках и прочих массовых мероприятиях, что о поэте - молчок, его, по негласному указанию, а вернее по партийному единомыслию, можно и должно списать с корабля истории, следовательно, незачем посылать ему удостоверение. Пусть «Бухенвальдский набат» отправляется к потомкам с одним автором... В действиях молодых ленинцев-сталинцев без труда проглядывала партийная мудрость. И «любовь» компартии к поэту Ал. Соболеву.

На фоне грандиозного успеха «Бухенвальдского набата» в то время, может быть, и не стоило придавать значения выходке членов Новороссийского горкома комсомола, если бы это не было продуманным оскорблением и откровенным хамством.

Александр Владимирович позвонил в Новороссийск и спросил у секретаря горкома комсомола, руководствуясь чем считают в горкоме единственным автором «Бухенвальдского набата» композитора Мурадели? Как известно, подлецы зачастую трусливы. Несколько дней спустя к нам в квартиру явился молодой человек. Не пожелав покинуть прихожую, хмуро, без поздравления, без хотя бы пары добрых слов, отдал Александру Владимировичу «корочку» - удостоверение № 83 и поспешно удалился, как сбежал...

А если бы Ал. Соболев не купил случайно журнал «Огонек», не возмутился, не позвонил?..

Ну, скажите, разве рассказанная мной история не подходящий «цветок» в самообразующийся букет с названием «Ату его, жида, ату!»? Не отворачивайтесь... Это - жизнь... И в содеянной пакости все же иногда приходится раскаиваться, с опозданием на десятилетия давать место правде.