В орбите войны: Записки советского корреспондента за рубежом. 1939–1945 годы

Наша попытка проникнуть в Шлезвиг-Гольштинию, куда ушли основные силы армейской группы «Висла» и куда переместилось верховное командование всех германских вооружённых сил, была пресечена на корню.

— Вы не можете поехать туда, — объявил нам заменивший полковника Тафтона подполковник Браун. — Во-первых, это опасно, особенно для вас. Там власть ещё в германских руках, и какой-нибудь патруль, остановив вас и потребовав документы, может просто пристрелить вас в укромном и безлюдном месте. Во-вторых, это бесполезно. Мы только что получили приказ военного министерства — запретить военным корреспондентам встречаться с высокопоставленными германскими генералами или правительственными чиновниками и брать у них интервью.

— Мы не намерены брать никаких интервью ни у генералов, ни у нацистских чиновников.

— Всё равно, держитесь пока границ нашей группы.

Нам не оставалось ничего иного, как только пожать плечами и вздохнуть. Откозыряв, мы приготовились покинуть подполковника, когда он вдруг остановил нас и обратился ко мне:

— В этом приказе, — он показал на тонкую папочку, лежавшую на его столе, — особо записано, что все интервью, беседы и встречи, которые военные корреспонденты будут иметь с кем бы то ни было, должны непременно проходить военную цензуру, поэтому будьте добры писать ваши сообщения только на английском языке.

— Но мы же делали это и до сих пор.

— Я знаю, я знаю, — подтвердил подполковник, — но теперь это совершенно обязательно. (Вскоре мы узнали от коллег-корреспондентов, что приказ устанавливал двойную цензуру — помимо обычной цензуры все корреспонденции просматривались офицером разведки штаба группы.)

Мы осмелились обойти запрещение побывать в Шлезвиг-Гольштинии, оказавшись в Дании, и уговорили нашего временного ведущего офицера вернуться в лагерь прессы 21-й армейской группы не самолётом, а на машине. Это давало возможность пересечь весь интересующий нас район с севера на юг как раз по самой середине.

После трёхдневного пребывания в Дании — известие о подписании капитуляции в Реймсе и Берлине и День Победы мы встретили вместе с датчанами в импозантном старом здании датского парламента, а затем отпраздновали с лидерами движения Сопротивления, включая одного датского принца, в городском саду Тиволи, — мы отправились снова в Германию. День был ветреный и дождливый, но хорошая, не затронутая войной дорога позволила сравнительно быстро добраться до городка Корсер, где нас принял паром, доставивший на остров Фюн, откуда мы, переночевав в Оденсе — родном городе Ганса-Христиана Андерсена, — добрались утром до полуострова Ютландия. Сюда германские войска вошли в ночь с 8 на 9 апреля 1940 года, начиная завоевание Дании, Норвегии, а затем и Западной Европы. Отсюда они уходили, как мы убедились вскоре, последними.

Первые колонны марширующих на юг германских частей мы нагнали за городком Колингом, а между Хадерслофом и Обенро они двигались такой густой массой, что нам приходилось обгонять их только по обочине. Хорошо одетые, откормленные на датских харчах, вооружённые солдаты горланили песни, свистели военным машинам союзников вслед, иногда выкрикивали ругательства и даже грозили кулаками. Шагавшие впереди офицеры не останавливали их, хотя вытягивались в струнку и козыряли английским офицерам, когда те обращались к ним. Время от времени попадались, вероятно, отбившиеся от своих частей солдаты — двое, трое, четверо. Они вяло брели, устало и равнодушно оглядывая как своих, так и чужих офицеров.

На границе, где широкую дорогу перегораживал полосатый шлагбаум, а рядом стояло низкое продолговатое здание с надписью на боковой стене «Цольамт» (таможня), нас остановила необычная стража: английские солдаты с автоматами и немецкие морские корнеты, вооружённые пистолетами и кортиками. Солдаты, проверив наши документы, откозыряли, корнеты, пропуская машину мимо, вытянулись по стойке «смирно».

Дорога от границы до Фленсбурга проложена через сосновый лес почти вдоль берега бухты. Распогодилось и даже припекало, и лес, как и берег бухты, буквально кишел людьми: одни были в хорошо известной нам грязно-зелёной форме, другие только в брюках и сапогах, а третьи лишь в трусиках: фрицы загорали, наслаждаясь покоем и солнцем. Корабли в бухте не двигались, словно завороженные: им было приказано стоять на якорях.

Столица нового фюрера Дёница Фленсбург удивила нас: по улицам носились закамуфлированные германские военные машины с офицерами и генералами при оружии, полицейские круто повёртывались им навстречу, поспешно вскидывая руки к козырьку. Германская военная полиция с бляхами, висевшими на груди на толстой цепи, надетой на шею, царила на перекрёстках и площадях, заставляя жителей и солдат обходить стороной суровые пары — полицейские везде стояли по двое. У больших и красивых зданий, где, по всей вероятности, размещались штабы и министерства нового правительства, виднелись усиленные посты с вооружёнными офицерами и военными моряками.