В орбите войны: Записки советского корреспондента за рубежом. 1939–1945 годы

Сообщения, поступавшие в Стокгольм из Парижа, Лондона, Берлина и Рима, были не только отрывочными, но и противоречивыми. Германские агентства ДНБ и Трансоцеан всё преувеличивали, Гавас и Рейтер всё преуменьшали. Соответственно прогерманские газеты в Стокгольме изображали события в Западной Европе в угодном Берлину духе, расписывая самыми чёрными красками положение Франции, брошенной сдавшимися на милость германского победителя или бежавшими за водный барьер союзниками. Проанглийские газеты писали об отчаянных, но решительных и смелых попытках французской армии отразить германское наступление, которое было остановлено на Сомме. Даже военные обозреватели — люди со знаниями и опытом — не могли разобраться в этой сумятице.

Уже всем было известно, что намеченная ещё Гамеленом попытка «срезать» германский танковый клин, вытянувшийся от Арденн до Ла-Манша, не была осуществлена. Новый главнокомандующий Вейган отменил приказ Гамелена союзным войскам, находившимся в Бельгии и Северной Франции, двигаться на юг, а войскам, оказавшимся южней германского клина, двигаться на север, чтобы, соединившись, осуществить стратегический замысел. Вейган объявил, что хочет сначала ознакомиться с обстановкой и побеседовать с командующими соответствующих армий, но вдруг исчез на целые сутки. (Позже осведомлённые люди рассказали, что престарелый генерал, утомлённый длительным и трудным перелётом из Бейрута в Париж, решил отоспаться и, спрятавшись в одиноком домике под охраной приближённых офицеров, проспал ровно сутки.) На ознакомление с обстановкой и беседы с командующими он потратил ещё двое суток. Убедившись, что приказ Гамелена был нужным и правильным, он повторил его. Однако германское командование уже успело укрепить основание клина спешно переброшенными пехотными дивизиями с артиллерией, и попытка «срезать клин» провалилась. Вслед за танковыми колоннами в Северную Францию двинулись основные силы германской армии.

— Я знаю только то, что сообщается в этих газетах, — ответил де Шессен, кивнув на газеты, лежавшие на моём столе. — В миссии мы наладили прослушивание передач французского радио, хотя это даёт не очень много. Немцы задержаны на Сомме, и генерал Вейган пытается организовать сопротивление, но ведь силы явно не равны. Наши союзники бросили нас…

— Что вы ожидаете?

Де Шессен только пожал плечами и вздохнул. Он проявил некоторое удивление, узнав, что мы очень интересуемся ходом военных действий во Франции, и охотно согласился присылать нам записи передач французского радио.

Через день шведское радио в утренней передаче сообщило, что в Берлине только что объявлено о начале большого германского наступления во Франции. Оно расценивалось как «решающее и заключительное». Несколько позже, повторяя то же сообщение, диктор добавил, что речь идёт о германском наступлении через Сомму с севера на юг. В наступление брошены все собранные во Франции германские силы, и ожесточённые бои развернулись по всему фронту от Ла-Манша до Арденн.

Корреспонденты шведских газет подтвердили на другой день из Парижа, что германское наступление действительно развернулось на огромном фронте и что французская армия оказывает сопротивление, удерживая свои позиции. Некоторые из корреспондентов даже намекали на возможность «изменения военного счастья», хотя, по их же словам, во французской столице в это мало кто верил.

И действительно, через два дня тон газетных сообщений резко изменился. Германские войска прорвали непрочную французскую оборону на Сомме и ринулись на юг и юго-запад. Танковые колонны, перебравшись через Сомму, вскоре пересекли и более крупную водную преграду — Сену и устремились, практически не встречая никакого сопротивления, в Нормандию и Бретань, чтобы захватить в свои руки французские морские крепости — Шербур, Брест, Сен-Назер. Англичане попытались помешать им завладеть Шербуром, перебросив туда две дивизии, но через несколько дней эвакуировались из Нормандии с такой же поспешностью, как из Дюнкерка.

Вечером 10 июня Гавас передал, что французское правительство покинуло Париж, отправившись на юг Франции, а утром 11 июня в последний раз известил газеты и другие телеграфные агентства, что начиная с часа ночи по Гринвичу 11 июня временно прекращает свою работу и выражает надежду, что в недалёком будущем возобновит свою плодотворную для всех информационную службу. Почти трагически прозвучало заключающее слово «Адьё!» (Прощайте!) И это оказалось последним словом Гавас: агентство навсегда прекратило свою работу и существование. В тот же день, как передали шведские корреспонденты, в Париже перестали выходить газеты: столица Франции как бы переходила в небытие!