В изображении Беккета физические страдания человеческого естества носят явный физиологический оттенок, восходящий к традиционной христианской трактовке плоти как неизбывно порочной и греховной. В характеристике телесного начала у Беккета отсутствует идея «греховности» в сугубо религиозном смысле, тем не менее главная роль отводится тем проявлениям человеческой природы, которые неизменно воспринимаются как низменные, в том числе и подлежащие речевым табу. В пьесе «В ожидании Годо» к числу таких низовых образов, многократно и с большим остроумием обыгрываемых, принадлежат драные и все же жмущие ноги башмаки, причиняющие герою страдания и обрекающие его на неподвижность. В разработке этого мотива проявляется, в частности, виртуозное использование Беккетом традиций и приемов низовой культуры, в том числе мюзик-холла и цирковой клоунады. При этом писателю удается перевести «игру» в метафизический план, представив злосчастные башмаки воплощением кошмара бытия. Подобная двойственность определяет и жанровую природу пьесы как трагикомедии, в которой комическое и трагическое начала слиты в неразрывном единстве.
В трагикомическом ключе представлена и вторая пара персонажей: Лакки и Поццо. В I акте изможденный и жалкий Лакки, нагруженный сверх сил, «тянет» в постромках и под ударами хлыста цветущего Поццо. Их появление, откровенно поданное Беккетом как вставной эпизод, можно воспринимать как не лишенное сатирических обертонов изображение социальных отношений. Однако появление этой пары во II акте с той разницей, что Поццо ослеп и совсем одряхлел, показывает, что автор мыслил их скорее как воплощение непредсказуемых превратностей судьбы.
Широкое обращение к низовой культуре, присущее творчеству Беккета в целом, подчеркивает его универсальность как литературно-художественного явления еще в одном, необычайно важном плане. Подобно таким величайшим гениям, как Шекспир или Рабле, он соединяет в своих произведениях тенденции и черты высокой и низовой культуры, рождая новое качество, претворенное в совершенную форму.