В партизанах

Тревога, страшное предчувствие начались тогда, когда сестру, которая приостановилась с детьми у калитки, трое немцев, что шли по улице, прикладами и с руганью погнали на то собрание. Сами они зашли в ее хату, разбушевали там все (ему было слышно), а потом пришли и в сарай. Иван закопался у самой стены в кострицу. Но они только корову выгнали на двор, погоняли кур и ушли.

«.И в этот момент, - рассказывает Иван Максимович, - в деревне началась страшная стрельба.»

Юноша понял, что стреляют людей. И произошло снова то удивительное, о чем мы слышали от многих, - о самой не соответствующей ужасающей ситуации: человека клонило ко сну. «Начинаю дремать, засыпать начинаю - но тут послышался шум, запахло дымом. Выглянув через щель, он увидел, что все постройки вокруг подожжены, все горит - хата, истопка, сеновал. “Пускай он, сарай, хорошо загорится, - подумал он, - тогда я вылезу, тогда немцев близко не будет”. Как ни закутывался в пальто - припекало. Соскочил с сеновала и - во двор».

«.Что ж мне делать? Бежать в воротца - там горит истопка. Справа горит хата. А между сеновалом и хатой, метрах так в десяти, частокол стоит, и притом метра три высоты. Ну, во-первых, это горит и другое горит - может сбить меня огнем. Ну, меня это не испугало. Меня испугало то, что я подымусь на три метра и немцы увидят меня. Думаю, лечь посреди двора - постройка густая, я не выдержу. Ну, какая-то просто интуиция. В этом сарае было трое дверей. Я вышел из одних и в другие вошел. А все горит надо мной. Потом я в третьи двери - гляжу: дырка! Под стену дырка! Кто ее выкопал, эту дырку - то ли собаки, то ли люди для спасения?.. “Ну, думаю, я спасен!..”

Сарай загорелся. И я стою там. Ну, знаете, когда свечка горит, так по краям жарко, а в середине - нет. Горит хлев кругом меня, а я стою. И когда мне уже невозможно было стоять, меня припекать начало, я и полез под стену. А там было жито. Уже прятало человека. А впереди стояло Левоново гумно, моей сестры деверя. Я так решил, что я вот доползу до того гумна, а там, где бульба посажена, - по борозде в лес. Там у меня винтовка и - я ушел!..

Не дополз метров пятнадцати до этого гумна, гляжу: три немца и станковый пулемет!.. Меня магической силой перевернуло назад к горящему сараю. И я в борозду лег. И думаю так: “Найдут - черт их бери, - пусть стреляют! Сзади.” А тут тот сарай - р-р-р-р! - обвалился. Сгорел и опрокинулся, обвалился. Я еще ближе, но так, чтоб не совсем пекло. И лежу. И тут. Такую деталь надо, видимо, рассказать? И тут -свинья! И начинает крутиться вокруг меня, може, потому, что видит: живой человек. Я думаю: “Боже ж мой, немцы ж стоят! Они примут не из-за меня, а из-за свиньи и, значит, обнаружат!..” так, лежа, песку взял и вот так! (Показывает, как бросал.) Она и отошлась.

Стрельба к этому моменту уже утихла. Часов семь вечера. А я все лежу. Слышу: машины загудели и ушли на Чичевичи. И тут два выстрела! Выстрелов не было давновато, а тут два выстрела. Я думаю: “Еще кого-то нашли.”

А это, как я позже узнал, убили соседку мою, Барановскую Алену, и дочь ее, четырнадцати лет, которые тоже лежали в жите. А немцы их нашли и убили.

Прошло еще часа два после этих двух выстрелов. И тут еще один!

Я думаю: “Неужели еще кого-то нашли и убили?..”»

Этим последним выстрелом убит был отец Ивана.

Старик, ему было шестьдесят семь лет - прятался целый день на опушке, вдвоем со взрослым племянником. Как тот ни уговаривал идти дальше в лес, дядька не мог оторваться от стрельбы и огня, где остались все, осталось все его. Когда стрельба утихла, а потом и машины ушли из Збышина, он вышел из лесу и пошел в деревню. И столкнулся с конными полицаями. Последними.

Тот выстрел - последний в Збышине - Иван услышал, но по кому он -узнал значительно позже.

«.В полночь я поднялся, вышел на улицу, и тут меня охватил животный страх. Винтовка стоит в трехстах метрах отсюда, в кустах, а я боюсь идти в лес. Думаю, не пойду я в лес, а пойду на другой конец деревни, где наша хата. А по улице я тоже боюсь идти. Через забор перескочил, задами пошел.

Иду я - и зацепился. Узнал: лежит свекор моей сестры. Дальше - гляжу: лежит его жена. Иду в конец, где наша хата. А там один выкопал себе блиндаж. Думаю: може, кто-нибудь там спрятался.

Лежат ручники, знаете, наволочки - кругом этого блиндажа. Я понял, что тут живых людей быть не может, - это уже выгребли немцы все. Я еще голову туда ткнул и окликнул. Слышу: пахнет пороховым газом. Значит, они бросали туда гранаты.

И тут я, значит, дальше пошел.

А там колхозный двор был, четыре сарая. Так три сгорели, а один уцелел. А дальше, к речке, мой батька посеет просо. Я об этом знал. Вижу: лежат женщины, четыре женщины - одна за одной. По борозде лежат, убитые. Я, значит, думаю: може, там - мама. Уже темно, по одежи я определил, что матери моей тут нема. Гляжу - и мужчина лежит убитый. Подбежал я, думаю: батька! Нет, это лежит мой дядя.