В Питер вернутся не все

Но сначала шло как по маслу. Я все предусмотрела. Днем приобрела в Питере в охотничьем магазине ножи. Причем загримировалась, прическу изменила, ввела в речь акцент южный, на «гэ», — меня б потом ни одна сволочь не опознала.

Купила две финки. Почему — две? Не знаю. Просто внутренний голос мне шептал: возьми две. Типа, про запас. А я привыкла своей интуиции доверять. Великие люди, я знаю, ей всегда доверяли.

Потом, перед поездкой, бордовое белье надела. И не только, чтоб Полуянова на секс легче раскручивать. Просто подумала: мало ли… Кровища все-таки будет, а бордовое на бордовом…

Кстати, с журналюгой я не только потому легла, чтоб он мне алиби обеспечивал, и не только из-за статьи в газетке. Он ведь, вдобавок, в купе рядом с Прокопом расположился. А слышимость в поезде хорошая. В совке везде, чего б ни строили, от квартиры до паровоза, слышимость что надо. Наверное, от большевиков повелось: чтобы подслушивать соседей и сдавать их потом в ЧК. Так вот, если б рядом с папаней купе, скажем, Кряжина было, я бы тогда того на интим развела. Может, и удовольствия больше получила, а главное, не спалилась бы…

Короче, пришла я ночью к журналюге. Разбудила. Он сразу меня в койку потащил, но я, типа, поломалась, заставила его шампусика выпить. И то же снотворное, у Царевой взятое, в стакан ему подсыпала. Полуянов уже пьяненький был, тоже вкус изменившийся не почувствовал. Но уснул он не сразу. К тому же за стенкой, у Прокопа с Волочковской было тихо. Значит, действовать рано и стремно.

Пришлось, конечно, с Полуяновым сексом заняться. Тут уж я постонать, покричать постаралась. Чтоб папаню расшевелить. Ничто ведь мужиков не заводит так, как чужие женские крики из-за стенки. И сработало.

Журналюга отвалился от меня и сразу отрубился, а у моего папашки с Волочковской за стенкой как раз началось. Я ждала. Не противно было и не страшно. Наоборот, азарт какой-то появился. Как в компьютерной игре.

И дождалась. Вот тут был самый крутой момент. А вдруг заснут — оба? Тогда убивать — стремно. Или пришлось бы — сразу обоих…

Но нет: слышу, звезденка встала, в ванную пошла, душ включила. Тут я поняла: твой выход, дочурка. Только надо все делать быстро. Сопли не жевать и не менжеваться.

Я быстро встала, надела трусики, халатик. Финка — в кармане.

Выскользнула в коридор. Дверь у папашки оказалась не заперта, слава богу. Ну, я и вошла к нему в купе. Спал, конечно, старый, как я и рассчитывала. После любви все мужики дрыхнут. Папики тем более. Сил-то сколько тратят.

А из ванной — шум воды по-прежнему. Наступил самый опасный момент. Вдруг Волочковская вышла бы и меня увидела? Я сняла халатик. Что, если крови все-таки много будет? С голого тела легче потом смыть, чем халат застирывать. Даже и в тот момент вышла бы из ванной звездюлина наша — скандал получился бы точно, но не более того. Еще можно было остановиться. Но я не хотела останавливаться.

Нож из кармана халата достала. И — вонзила финку Прокопу прямо в сердце. Я знаю, где у человека сердце. Нас на ОБЖ учили.

Что я чувствовала? Ну да, человека все-таки убила. К тому же отца вроде родного, и все дела. Но я ни о чем таком не думала. И ничего не испытывала. Ни сожаления, ни чистосердечного, блин, раскаяния.

Но и радости никакой тоже не было. Типа — ура, я наконец отомстила за свое детство гадское, за мамашку поруганную. Так, гадливость какую-то чувствовала. Кровь все-таки. Потом, он как-то захрипел…

А вообще, если разобраться, хорошая ему смерть выпала. После траха, во сне… Ничего и почувствовать не успел. Ни страданий, ни боли особенной, наверное.

Но в тот момент я этих мыслей, конечно, не думала. Только азарт был и спешка. Но спешка не паническая, а очень такая… хладнокровная…

К тому же я как в воду смотрела — все-таки испачкалась. Когда нож из раны вытаскивала, кровушка хлынула, брызнула. И на руку, и на живот, бедра чуть-чуть попало.

Ну, я нож быстро — в карман халата Волочковской сунула. Слава богу, он в купе на вешалке висел. Голой наша звездюлина потопала под душ.

И тут вдруг вода в ванной стихла. Надо было бежать. Я свой халат с пола подхватила — и назад, в Димино купе.

Вернулась. Журналюга, понятное дело, дрыхнет. Еще бы: и секс ему привалил, и шампусик, и снотворное…

Я — бегом в его ванную. Под душем от крови Прокопа отмылась.

С минуты на минуту ждала криков Волочковской из соседнего купе. Но она не кричала. Слава богу. Небось, все еще в ванной была. В зеркало на себя любовалась.

На трусики мои тоже кровь попала, но застирывать уже некогда было. Вытерлась быстренько, а стринги с кровянкой в карман полуяновской куртки засунула. Я знала, так девки делают, когда женатика хотят перед бабой его скомпрометировать. Но финт с трусами, наверное, лишним был. Накосячила я.

Ясен пень: всего не предусмотришь. А времени раздумывать не было. И все пошло, как пошло. Жаль только, что журналюга таким любопытным и настырным оказался. Не ожидала я от него. Прямо бультерьер какой-то…

В общем, я к нему под одеяло шмыгнула, он и не заметил ничего. Ни моего отсутствия. Ни возвращения.