В плену королевских пристрастий

– Где же седьмая была? Я не видела здесь ее…

– В складки дивана завалилась. Упала, видимо, когда она волосы раскалывала, – мрачно обронил он и, повернувшись, со злобой взглянул на нее: – Ты ведь даже помогать ей не стала, стерва… Заставила полдня провести в мокром платье… Кстати, можешь порадоваться, она заболела и ей плохо очень…

– Ваша Светлость, я просто не посмела предложить ей переодеться, если бы она попросила, я бы все для нее сделала…

– Ну, конечно же, тебе жутко хотелось унизить ее и заставить просить… До чего же ты злобная стерва, Белла. И она еще за тебя заступалась… Вот только из-за нее и не трогаю тебя, ведь ты даже мизинца ее не стоишь, дешевка… А ровняться с ней решила, унизить пыталась… За что ты ей мстила? За то, что я подобрал тебя и вытащил из той помойки? Черт меня дернул пожалеть тебя тогда… Тебе только там и было место… Пусть бы за тебя заплатили, скинувшись, как хотели, все постояльцы, а потом заставили бы тебя ублажать всех по очереди…

– Ваша Светлость, я вовсе не пыталась ее унизить… и мне очень жаль, что она заболела, я от всей души желаю ей скорейшего выздоровления, – Изабелла испуганно потупилась.

– Ладно, будем считать, что оно все так и есть… Потому что ее кончина не принесет тебе ничего, кроме очень крупных неприятностей, – он направился к двери и, не прощаясь, вышел.

  Графиня медленно села на диван, а потом повалилась на него и зарыдала.

  Минут через десять ее плеча осторожно коснулся Гарт: – Хозяйка, выпейте воды. Вам нельзя сейчас так убиваться…

  Он протянул ей стакан воды.

– Он уехал, Гарт? – отпивая воду, спросила она.

– Да, хозяйка.

– Он даже… даже не попрощался со мной…

– Надо Вам было быстрее решаться избавиться от нее… – тихо ухмыльнулся охранник.

– Ты что, Гарт? Это, Слава Богу, что Господь отвел нас от этого… Герцог тут ее шпильку в диване нашел… Представляешь, что он бы сделал со мной, если б нашел ее, а я бы клялась, что герцогини не было тут… Да и не дало бы мне это ничего… Не любит он меня… Так только время проводил… А теперь даже этого и то не хочет… – она, всхлипнув, отставила пустой стакан

– Не печальтесь, хозяйка… может, это пока Вы ребенка ждете, охладел он. А родите, и вернется он к Вам… К тому же если сына ему сумеете родить… Ведь у него только дочери… А любому мужчине приятно сына иметь.

– Может и правда… Дай-то Бог. Ты, кстати может, проедешься, поищешь мне девчонку, чтоб на герцогиню похожа была? Я может, с помощью ее герцога растормошить бы сумела.

– Вы сами на нее похожи, хозяйка… У нее лишь глаза чуть другие, синие, а у Вас карие, да губы чуть потоньше, и хоть фигуры одна к одной, стать у нее немного другая… А в остальном, очень Вы на нее похожи, даже цвет волос у вас одинаковый. Он, наверняка, потому и запал на Вас, что Вы ему ее очень напоминаете, да только более покладисты… Она, видать, еще с тем характером, коль, его не слушая, на его коне так через ограду рванула… Так что не волнуйтесь. Отойдет он сейчас немного и обязательно вернется к Вам… – он подал ей платок. – Не плачьте, не надо плакать. Все будет хорошо. Вам о ребенке сейчас думать надо. Чтоб он у Вас здоровеньким родился. А там, глядишь, и герцог оттает, он хоть и суров, но перед Вашим обаянием трудно устоять. Особенно, коль милы, да покладисты с ним будете.

– Ты всегда знаешь, чем меня утешить, Гарт. Спасибо тебе. Иди. Камин разожги и иди. Я уже успокоилась, – графиня отерла глаза платком, что он подал ей.

  Тот удовлетворенно кивнул, потом разжег огонь в камине и вышел.

  Графиня села ближе к камину. Ей хотелось согреться, на нервной почве ее знобило.

  Глядя на огонь, ей вспомнилась таверна, в которой ее заставлял танцевать ее отец, пьяные постояльцы и тот день, в который перепивший отец, взбешенный тем, что она заработала слишком мало денег, пообещал продать ее любому, кто заплатит больше пяти золотых… Вспомнились хмельные постояльцы, торгующиеся с виконтом, предлагавшие заплатить лишь за то, чтоб она переспала с каждым, обещая при этом оставить ее ему… Вспомнилось, как они ощупывали ее и договаривались между собой, сколько от общей суммы должен будет заплатить первый из них, если она действительно окажется девственна… и что все будут наблюдать за этим, чтобы тот, кто будет первым не соврал… И как появившийся немолодой, высокий, широкоплечий и очень сурового вида мужчина, одетый в чрезвычайно дорогой костюм, узнав в чем дело, бросил шесть золотых виконту и забрал ее… Этот день был самым кошмарным и в то же время самым счастливым днем в ее жизни. Кошмарным, из-за пережитого ужасного позора, о котором даже сейчас она вспоминала с трудом, и счастливым, из-за того, что встретила того, в кого без памяти влюбилась с первого взгляда.

  Он вез ее в седле своего скакуна, а ей хотелось умереть от счастья… Она не знала, кто он, и не хотела думать ни о том, что ждет ее дальше, ни о том для чего он выкупил ее. Он представлялся ей принцем из сказки, который вырвал ее из окружающего ее кошмара. Она ехала с ним по лесу, чувствуя спиной его сильное, мускулистое тело, и хотела, чтоб это длилось вечно.