В плену любви

– Амалия, выбирай выражения! По своим каналам я пытаюсь выяснить возможность попадания Райнера в плен. Пока ничего. Город занят русскими. Сейчас адвокаты готовят документы на продажу поместья. Первого сентября мы должны освободить дом. Кстати, сегодня Ноймайер заедет вечером посмотреть свое приобретение. Лени, приготовьте на ужин что-нибудь вкусное.

– Госпожа Амалия, вы меня увольняете? – дрожащим голосом спросила повариха.

– Лени, ситуация складывается в худшую для нас сторону. Я разорен. Дай бог найти небольшой подходящий домик для нас с Амалией. Я компенсирую вам несколько месяцев работы наперед. Это все, что я могу для вас сделать!

– Спасибо, господин Нортемберг!

Амалия попробовала поесть, но весть о том, что через полтора месяца придется покинуть их семейное гнездышко, перебивала весь аппетит. Баронесса с презрением посмотрела на мужа и вышла из-за стола.

************************************

На станцию Биркенау поезд прибыл только 14 июля. Платформа была оцеплена солдатами с овчарками. Пассажирский вагон, в котором приехали беглецы, находился во главе поезда. Райнер приказал всем оставаться на местах. Сам же вышел на платформу с целью найти машину, чтобы добраться до Кракова, который находился в километрах шестидесяти от Освенцима. Тася, Галя и Эрих припали к окну с огромным желанием покинуть душный вагон. Там же стояли грузовики, готовые принять пленных, и врачи, которые сортировали прибывших узников, то есть решали судьбу людей. Ослабленных людей грузили в машины и везли сразу в газовые камеры. Более-менее стойких транспортировали в баню, а после селили в бараки с целью использования на тяжелых работах. Из вагонов на платформы падали трупы, которые тут же уносили к машинам люди в полосатых робах. После нескольких минут наблюдения за происходящим, девушки вернулись в купе, пораженные жестоким обращением немцев с пленными. Вскоре в купе вернулся Райнер.

– Через час в Краков поедет машина. Будем ждать здесь.

Время тянулось неумолимо медленно. Жара, крики и лай овчарок действовали на нервы. Примерно через час в купе заглянул солдат и доложил, что машина на Краков отходит через пять минут. Мужчины помогли Гале выйти из вагона. Доктор дал ей в помощь палочку, но передвигаться самостоятельно девушке было еще не очень комфортно. Галю посадили рядом с водителем в кабину, а Райнер, Эрих и Тася устроились на боковых сиденьях в кузове.

Через час с лишним путники прибыли в Краков и, перекусив в ресторане «Бизак», отправились на вокзал, узнать отправление ближайшего поезда в Германию. Через пару дней беглецы сели на поезд, идущий до Потсдама.

Чем ближе Райнер приближался к дому, тем ярче светились и сияли его глаза. В поезде он постоянно говорил и говорил. Словно маленькие бесята, в его глазах плясали смешинки. Он задавал настроение уже уставшим на нет девушкам. Это путешествие вымотало всех и морально, и физически. Они уже привыкли к патрулям, к проверкам документов. Всем хотелось одного: прибыть в конечный пункт их следования.

Ночь путники провели на вокзале и к обеду следующего дня, наконец-то, сели на поезд до Бремена. На главный вокзал ганзейского города путники прибыли поздно вечером. Райнер вышел на перрон и, набрав воздуха в легкие, выдохнул и расплылся в счастливой и довольной улыбке.

– Господин гауптштурмфюрер, я понимаю, что вы прибыли домой, но дайте выйти остальным! – шутил Эрих.

– Друзья, я не верю, что мы это сделали!

– Как видите, сделали! Только не привлекайте к себе внимания! Куда нам дальше?

– Друзья, мы сейчас находимся на северо-востоке центральной части города. Отсюда до дома километров двадцать. Машину просить опасно. Давайте отойдем в сторонку. Я схожу на вокзал. Попробую дозвониться до дома! Отец пришлет за нами машину.

– Давай, гауптштурмфюрер! Только нас не забудь! – продолжал шутить Эрих.

Галя, Эрих и Тася оглядывались вокруг слабо освещенного здания вокзала. Галка, вздохнув, присела на чемодан.

Райнер, чтобы не терять время, сразу направился к руководству вокзала. Когда немец набирал номер телефона родительского дома, его руки немного дрожали, а в голове вихрем несся рой мыслей: а живы ли? Как отнесутся к его поступку? Как, наконец, воспримут Тасю? Пока шли гудки, ему казалось, что проходит целая жизнь. В висках стучало так, что, когда в трубке послышался голос, он не сразу сообразил, что это голос отца.

– Але! Что вы молчите?

Райнер лихорадочно подбирал слова. Ему не хотелось в чем-то проколоться на последнем этапе его долгого пути.

– Это поместье фон Нортембергов? – спросил Райнер.

На другом конце провода вдруг стало как-то тихо. Казалось, отец перестал дышать.

Барон узнал бы этот голос из тысячи голосов. Этот приятный бархатистый тембр. «Неужели ему удалось бежать?» – подумал старший Нортемберг.

– Генрих, кто так поздно? – спросила раздраженно Амалия.

«Я не могу ошибаться! Это мой сын! Он не хочет, чтобы кто-то знал о его приезде! Это он!» – крутилось в голове барона.

– Да, это поместье Нортембергов, – осторожно ответил владелец поместья. – Джонатан, это ты, дружище?