В плену любви

– Утри слезы, сынок. Негоже такому бойцу плакать. Лучше слушай, что скажу. Валера, вот рюкзак. Здесь в тряпку завернуты листовки. Это наш первый вызов немцам. Пусть знают, что мы живы и будем бороться. Сверху давай положим что-нибудь из еды. Мало ли, заставят рюкзак открыть. Настя, есть яйца или что-нибудь съестное для маскировки?

– Да, вот возьмите, Алексей Иванович, – быстро отреагировала девушка и подала сверток с яйцами.

– Так, хорошо. Вот, так, положим, – сказал Садовников, укладывая продукты. – Если найдут, то скажешь, что нашел на дороге, думал, что еда, и подобрал.

– Ясно.

– Дальше. Что с пленными? Если сегодня все пройдет гладко, то до конца недели решим, как освобождать будем. Передай ребятам, пусть узнают настроение в лагере. Я так понял, что люди сломлены. Надо все учитывать. И тогда встает вопрос с одеждой. Я не знаю, сколько нам быть в лесу, но будем готовиться к худшему. Все, Валера, я рад знакомству с таким отважным солдатом. Передай ребятам, что через три дня, вечером, мы с Горячевым будем ждать их здесь. Все, прощайся с малым. Вон как ты ему полюбился. Лезет как! – сказал Алексей Иванович и, собрав Настины пожитки, закурил и отошел в сторону.

Валерка взял на руки Петьку, чмокнул его в пухленькую мягонькую щечку и прижал к себе. Настя тоже едва сдерживала слезы. За какие-то сутки ей очень полюбился этот отважный мальчишка. Девушка обняла его и сказала:

– Береги себя, Валерочка! Мы с Петрушей очень хотим тебя увидеть!

– Ты тоже, Настя. И этого шалуна тоже береги! – сказал мальчишка, отдал плачущего малыша маме, вскинул рюкзачок за спину и пошел, не оглядываясь, чтобы не показывать слез, которые крупными горошинами катились по его щекам.

– Пойдем, Настюша. Этот мальчишка сильный. Видать, полюбились вы ему с Петрухой. Ну, ничего. Еще свидитесь. А ты, Петька, хорош реветь! Тебе скоро новые знакомства в отряде заводить, – пытался как можно веселее сказать Алексей Иванович.

Через несколько минут партизаны скрылись в лесной чаще. А Валера чем ближе подходил к посту, тем страшнее ему становилось за то, что немцы проверят рюкзак. Мальчик подошел к шлагбауму. Немцев не было видно. «Небось, жрут. Похоже, что времечко обедать», – подумал Валера. Он стоял и ждал, чтобы показаться законопослушным гражданином. Увидев парня из окна караулки, к нему вышел немец с набитым ртом. Следом вышел начальник караула, который утром проверял документы.

– А это ты? Мальчик, который любит гостинцы! О, сколько тебе дали! Может, поделишься?

Немцы хохотали над Валерой, а он стоял и твердил, что ему надо домой в город, и молящими глазами смотрел на главного фрица, который понимал русский язык.

– Курт, дай ему конфет и пропусти! – сказал начальник солдату и вернулся в караулку для продолжения обеда.

– Иди, иди, – сказал солдат Валерке и протянул несколько конфет.

Из караулки послышался громкий хохот. «Вот придурки! Нашли, над чем смеяться. Это мы теперь над вами посмеемся, когда вы листовочки наши прочитаете!» – ликовал в душе мальчишка.

************************************

Горячев и солдаты из отряда нашли хорошее место для засады и ждали, когда появятся полицаи. К обеду они услышали с дороги шум. Вскоре появились лошади. Две подводы и четыре полицая.

– Ну, что, товарищи, приготовьтесь. Степан и Иван, берите на себя первую подводу, мы с Володей вторую. Пусть проедут немного. Вдруг сзади охрана какая?

– Да какая там охрана. Смотри, как вальяжно едут. Предатели хреновы! Щас мы вам покажем, – ругался Иван.

Когда подводы подъехали ближе, Горячев разглядел Антона с Серегой.

– Без моей команды не стрелять. Во второй подводе свои. Так. Иван, Степа, быстро пройти вперед. Мы с Вовой отвлекем их, а вы сзади вырубите по башке двоих с первой подводы. Быстрее, а то упустим. Здесь место что надо.

Иван, видно, бывалый солдат, быстро сообразил, в чем дело, и приступил к выполнению приказа. Они со Степаном пробежали немного вперед и затаились. Горячев с Володей выбежали с укрытия на дорогу.

– А ну стоять! Руки вверх! Стреляю без предупреждения! – громко крикнул Борис Моисеевич. – Не двигаться!

Полицаи послушно соскочили с подвод и с поднятыми руками предстали перед партизанами.

– Оружие на землю и аккуратно, ногой откинуть ко мне! – командовал Борис Моисеевич.

– Вот ты, значит, где прячешься, Горячев? Жив, значит! Не сдох? – нагло сказал Михайлов и сплюнул в сторону. – А немцы весь город перевернули, людей расстреляли. А ты, значит, в лесу прячешься. Шкуру свою спасаешь!

– Не тебе меня судить, а тем более о людях говорить, морда предательская! Сейчас власть на моей стороне. Могу сейчас убить. Могу людям на суд отдать.

– Да, можешь убить меня, Горячев! Плакать не стану. Ненавидел большевиков и буду ненавидеть еще больше. Все равно немцы возьмут тебя и твоих щенков.

– Ты можешь говорить все, что хочешь. Мне за Родину умирать не страшно. Но до этого я собираюсь перебить как можно больше фашистов и таких предателей, как вы! А вы-то куда, молодежь! Иль тоже сладких харчей с немецкого стола захотелось покушать? – спросил Горячев Антона с Сергеем, подойдя ближе.