В плену любви

– Мне нужна Галя Петрова, – всхлипывая, ответил Валерка.

– Минутку.

Дверь открыл пожилой мужчина. Из-за его спины выглянула Галя и Сергей.

– Валерка, что с тобой? Входи быстрее! На тебе лица нет! Что случилось? – спрашивал его Сергей, втащив в квартиру. – Подождите, товарищи. Сейчас он присядет на диван и все нам расскажет. Да, Валер?

– Почему вы его не убили? Сергей, почему? – почти закричал мальчишка.

– Кого, Валера? Ты успокойся!

– Отца моего – предателя!

– Валера, так надо было, – ответил Антон. – Ты объясни все толком.

– Он думает, что немцы его подозревают тоже. Да, и за то, что продукты упустил и партизан, они злые на него. Вот он хочет перед ними прогнуться и сдать семью моего друга. Отец у них красный командир. Я сам письма его читал с фронта. Немцы очень разозлились на то, что сегодня произошло. Батя сказал, что обещали режим в городе ожесточить и расстреливать всех, кто попадает под малейшее подозрение фашисткой власти. А Борька – он как брат мне. У нас и дни рождения в одном месяце. Сережа, что делать?

– Валера, успокойся. Завтра придумаем что-нибудь, – успокаивал товарища Антон.

– Антон, завтра может быть поздно. Я не знаю, что у моего отца в голове будет завтра. Как прижмут фрицы, так сразу и сдаст.

– То, что на нас косится Латышев, – это правда. Он не понимает, почему нас оставили в живых. Мы же видели, кто в партизанах, и рассказали немцам. А так бы пришили, и думай что хочешь, кто и за что нас. И про Бориса Моисеевича бы никто не узнал. Мы предлагали свои версии. Что таким образом, вроде как, Горячев вызов немцам бросил. Что живой, мол, и намерен бить оккупантов. А какой вывод немцы сделают, одному богу известно.

– Валера, на крайний случай, спрячем у нас. У нас точно искать не будут, – успокаивала Галя расстроенного подростка.

– Ребята, идемте пить чай. Я тут что-то вроде пирожков напекла. Давайте все на кухню, – пригласила гостей Вера Петровна.

– Да, ребята! Давайте чай пить да расскажите, как вы сегодня с заданием справились.

– Галя, спасибо тебе еще раз. Если бы не ты, то пришлось бы Насте с малым еще помыкаться.

– Да я вас как увидела, так сама и перепугалась. Немцы очень педантичный народ. Во всем любят точность. Честно говоря, я не знала таких тонких мелочей в оформлении документов. Но видите? Все ж таки все получилось!

– Кстати, Антон, я ведь листовки принес. Они у меня дома спрятаны. Может, расклеим сегодня ночью? – спросил Валера.

– А что? Почему бы и нет! Сейчас допьем чай, тебя проводим, отдашь нам листовки, а мы уж сами с Серегой справимся. Да, Серый?

– Я только за! Раз начали войну против немцев, пойдем до конца, товарищи! Галка, клей есть?

– Совсем немного где-то был в баночке, – ответила Галя и пошла в кладовку.

– На сколько хватит, расклеим, остальные раскидаем, – с блеском в глазах сказал Антон.

– Вы в следующий раз заранее немного скажите, я вам сварю клея, – сказала Вера Петровна. – Ешьте, не стесняйтесь, ребята.

– Спасибо большое, Вера Петровна, но от посиделок наших толка не будет. Нам листовки поклеить надо да поспать хоть немного, – встав из-за стола, сказал Сергей.

– Да, ребята. Завтра увидимся. Антон, держи клей, – провожая друзей, сказала Галя.

Ребята вышли на улицу и попали в объятия теплой летней ночи. На улице было тихо. Только мотыльки летали при лунном свете.

– Ну, что, Валерка, айда к тебе! Вынесешь нам листовки, и до завтра расходимся, – сказал Сергей, и ребята зашагали к дому мальчишки.

Валера тихонько прокрался домой. Катя не спала в ожидании сына.

– Валера, сынок! Ты хоть меня не пугай. Я ж все-таки переживаю.

– Извини, мам. Я тебя очень люблю, но отца видеть не могу в последнее время. Мам, он завтра проспится, ты уж поговори, чтобы Титовых не выдавал немцам. Может, тебя послушает?

– Хорошо, сынок. Иди ложись. Да я тоже пойду.

– Да, мам. Спокойной ночи, – сказал мальчик и пошел в свою комнату.

Выглянув в окно, Валерка подал знак, чтобы ребята готовились к приему листовок. Из-под кровати он вытащил рюкзак и скинул вниз. Полицаи подобрали свою предстоящую работу и пошли в город. В первую очередь они обклеили центр города: район комендатуры, полиции, больницы, кинотеатра, рынка – в общем, самые людные места. Закинули листовки в некоторые подъезды домов и даже приклеили на стекло автомобиля, принадлежащего кому-то из немецкого командования. Это был прямой вызов немецким оккупантам.

– Все, Серый, кажись, все. Это последняя, – сказал Антон, протягивая листовку другу и сворачивая пустой рюкзачок.

– А мы ее завтра в концлагерь подкинем. Нам в любом случае завтра надо улизнуть за город. Крайний срок послезавтра. Надо с пленными пообщаться. Все, Антоха, давай по домам! Я с ног валюсь. До завтра.

************************************

Кенинг вышел из дома в плохом настроении. Он чувствовал, что этот день не предвещал ничего хорошего. Он видел, что Петерман вернулся домой очень поздно. Значит, сегодня с утра будет докладывать в Берлин. «Интересно, что он накопал?» – задавался вопросом Альтман, сев в машину.

– Господин оберст, это было на переднем стекле машины, – сказал водитель и протянул листовку.