В плену медовой страсти

Добравшись до своей постели, Кера еще долго не могла найти покоя. В какой-то момент она подумала, что Арвор, возможно, собирается отдать Исмин пузырек с кровью артахесисов. Эту кровь иногда использовали, чтобы скрыть, что невеста в свою первую брачную ночь уже не невинна.

Вот только Арвор не знал того, что знала Кера: госпожа Мариса на днях встречалась с ведьмой-целительницей и теперь собиралась использовать кровь артахесисов для обряда омоложения. Поначалу она, конечно, вовсе не хотела отбирать у чемпиона его боевые трофеи, но на черном рынке мертвых артахесисов и их крови не оказалось, а ждать, когда они появится, ей не хотелось. Со дня на день она собиралась поговорить об этом со своим супругом, а потом отнять у Арвора его пузырьки с магической жидкостью.

14 глава

На следующий же день были открыты торги.

Минимальной платой назначили десять садитов. Столько стоил в Ардане породистый скаковой жеребец — и ниже этой суммы господин Марсилий брать за невинность своей рабыни не хотел.

Первым изъявил желание купить ночь с новой девушкой влиятельного дома кишарский патер Гилений. Он присутствовал на праздновании дня рождения патера Мэгли, видел, как рабыня была спасена от смертной казни, а потом увернулась от медового бассейна, и теперь хотел, чтобы «девчонка все же получила свое». Он сразу заявил Марсилию, что не оставит на ней и живого места. Впрочем, как слышала из разговоров рабынь сама Исмин, на самом деле Гилений был не так уж суров, как хотел казаться.

— Да он просто душка! — улыбнулась Кессия, пока чистила картофель к господскому обеду.

— Тебе-то откуда знать? — удивилась Летта.

— Он лишал невинности одну из рабынь этого дома.

— Где же сейчас эта рабыня? — язвительно поинтересовалась Кармин, которая сама работала здесь всего год с небольшим.

— Умерла от осенней лихорадки, — Кессия повела плечом. — Лихорадка каждый год забирает много жизней по всему Ардану. Я тоже болела тогда, но смогла излечиться.

— И что рассказывала та рабыня? — вмешалась в разговор Кера, которая в этот момент как раз вошла в кухню и остановилась в дверях, прислушиваясь к разговору девушек. Сама Кера в кухне не работала, она выполняла только личные приказы госпожи, а потому чаще всего ухаживала за хозяйкой, помогала ей купаться, натирала маслами, делала массаж, прически, прислуживала во время еды и сна. Сейчас Кера пришла сюда за молоком, которого немедленно потребовала госпожа Мариса.

— Что Гилений был очень горяч, — улыбнулась Кессия.

— Страстность мужчины не на пользу невинной девушке, — рассудительно заметила Кера. — Главное, чтобы он был добр с ней.

Впрочем, уже через пару часов изначальная цена была перебита — объявился патер Мэгли, который сразу поднял планку до пятнадцати садитов. Господин Марсилий был доволен, а Исмин по-прежнему не подавала виду, что ей страшно. Они с Арвором чудом избежали беды и не были замечены стражей, а сам мужчина рассказал ей о крови артахесисов, но девушке все равно не хотелось оказаться в лапах Мэгли. Она знала, что он может не только причинить боль, но и покалечить ее.

— Это ужасно, ужасно, — шептала она в ту самую ночь, когда перед самым рассветом они расставались на пороге его камеры, он целовал ее бережно в щеку и обещал позаботиться. Между ними не было любви и не было никаких обязательств — он обещал это просто по душевной доброте. Это был удивительный мужчина, решила для себя Исмин. Она заметила бы в своей мятущейся душе и разгоряченном сердце и другие зарождающиеся чувства, но как ей было догадаться и понять? Ведь ей было всего семнадцать, и она никогда раньше не любила мужчин.

К вечеру первого дня объявилось еще два кандидата: влиятельный кринисский патер Аурелиум, владелец каменоломен и рудников, и один из друзей самого Императора, господин Татс. Первый предложил семнадцать садитов, второй — двадцать.

Уже перед закатом пришла весть из дома патера Мэгли: он не сдается и поднимает цену сразу до тридцати садитов.

— Надо выжать из Мэгли все, что есть… Продать ему девчонку за шестьдесят, а то и семьдесят садитов! — заявил своей супруге патер Марсилий, когда после вечерней трапезы они поднялись в общие покои. Мариса сидела в роскошном кресле, обитом золоченой тканью, Кера расчесывала ее черные, вьющиеся, непокорные, как и их хозяйка, волосы. Сам Марсилий ходил из стороны в сторону, возбужденный растущими ставками на новую рабыню.

— Она столько не стоит, — равнодушно проговорила Мариса. — Не понимаю, почему из-за нее столько шума?

— Ее знает весь Кринис! — всплеснул руками ее супруг. — Она чудом избежала смерти! Была подарена чемпионскому дому! Оказалась девицей, нарушившей празднество патера Мэгли! О ней говорят все, у кого есть язык! Кроме того, она красива, хотя сама вряд ли осознает это, и каждый здоровый мужчина захочет ее трахнуть… Что удивительного?

— Просто чудо, что Арвор узнал о ее невинности раньше, чем засунул в нее свой чемпионский член, — госпожа поморщилась.