В подарочной упаковке (ЛП)

— Абсолютно ничего, мессэре, кроме того факта, что вы совершенное голый, а пройти через эту дверь — значит очень быстро оказаться на виду у нескольких дюжин пар глаз. Не уверена, что вы этого захотите, или вуайеризм и эксгибиционизм вам тоже нравятся? Нас об этом не проинформировали, но мы можем организовать для…

— Ничего подобного! — рявкнул Каллен, заливаясь пунцовой краской. Он помассировал переносицу свободной рукой, той, которой пытался ее схватить.

Нервно сглотнув, Бетани воспользовалась краткой заминкой:

— Пожалуйста, эм, а где мы? — дрожащим голосом поинтересовалась она.

Эльфийка ей улыбнулась, и Бетани не могла не задуматься о том, была ли ее повязка только для видимости; эльфийке она, очевидно, совершенно не мешала.

— Как где, в «Цветущей розе», разумеется.

***

Сидеть и пытаться пить чай с голым храмовником было неловко. По крайней мере, Каллену хватило обходительности (или, может, скромности) забрать с кровати одно из одеял и обмотаться им перед тем, как сесть… и все же. Его голый торс очень сильно отвлекал. И минуты не проходило, как она снова поднимала взгляд от чашки, медленно разглядывая каждый шрам и размышляя, где Каллен их получил. Глядя на каждую красную отметину на его коже и задаваясь вопросом, как долго ее царапины будут сходить. Фантазируя о том, сумеет ли какая-нибудь из них продержаться достаточно долго, чтобы занять свое место среди россыпи прочих шрамов.

Напоминание о нескольких коротких часах, когда он принадлежал ей и она могла по своему усмотрению оставить на нем любые отметины.

Бетани неуютно поерзала в кресле, когда волна тепла прошлась по ее телу от всплывших воспоминаний, и поспешно глотнула чаю. Каллен сидел напротив, уставившись куда-то в пространство и едва ли обращая на нее внимание. Они почти пришли к некоему консенсусу касательно их дальнейшей судьбы и того, как относиться к этой странной встрече, так что об этом можно было не беспокоиться. Бетани сделала еще глоток, просто чтобы чем-то занять свои руки.

Все что угодно, лишь бы не сидеть и не ерзать в кресле, дожидаясь, пока Каллен снова обратит на нее свое внимание, словно она была какой-то кокетливой девкой, отчаянно жаждавшей его взгляда. Бетани, правда, не знала, что делать с ногами, и ей действительно было неудобно сидеть после недавних воспоминаний о том, как они занимались любовью, так что она снова попыталась найти более удобное положение, вот только это совсем не помогало избави…

Каллен хлопнул ладонью по столу, отчего вся посуда звякнула, а Бетани подскочила на своем месте.

— Да прекрати ты уже!

Она попыталась скрыть, как сильно он ее испугал, и поднесла чашку к губам для еще одного глотка; она едва ли ощутила вкус и с трудом смогла проглотить.

— Прекратить что, капитан? — осторожно поинтересовалась она, глянув на него из-под ресниц и слизнув капельку чая с нижней губы.

Крылья его носа раздулись, а пальцы сильнее впились в подлокотники кресла.

— Прекрати двигаться, — он звучал напряженно.

— Я не могу просто взять и не двигаться до тех пор, пока они не вернут нам одежду, рыцарь-капитан, — отозвалась она и подула на чай. — Довольно странная просьба, как по мне.

— Бетани, — Каллен уже рычал, — мы ведь договорились.

Изображая смелость, которой она, наверное, и не ощущала, Бетани поставила чашку обратно на блюдце и сложила ладони на коленях. Она почти пожалела, что так крепко обмоталась одеялом:

— Ми ни о чем не договорились, рыцарь-капитан. Уж точно не о том, что у вас есть право командовать движениями моего тела.

Глаза Каллена потемнели от жара, и Бетани ощутила ответную волну тепла в венах.

— Не провоцируй меня, женщина, — тихо проговорил он.

— Я об этом даже и не думала, рыцарь-капитан, — она особенно выделила его звание, его негласную власть над ней, существовавшую вопреки всем ее желаниям, чтобы ее у него не было. — Но с вашей стороны было крайне недальновидно полагать, что вы мной хоть в какой-то мере владеете.

«Ох, Создатель, Бетани, то что же творишь?»

Похоже, это было ее сегодняшней мантрой.

Еще чуть-чуть, и Каллена бы била дрожь, до такой степени он был напряжен, и дыхание Бетани сбилось, стало мелким и частым; это было захватывающе, хотя, по-хорошему, не должно было быть таковым, потому что о, Создатель, что она творила, задирая храмовника? Но перед ней сидел Каллен, и он был в равной степени мягок и агрессивен, любил с такой же силой, с какой и злился, и Бетани хотела свободу, но и силу она тоже хотела, а еще она желала ощутить его ладони на своей коже не взирая на то, как ужасно это все может кончиться.

Потому когда его самоконтроль дал слабину и он с рыком вскочил на ноги, бросаясь на нее с отчаянием утопающего, Бетани не сумела сдержать восторженного смеха. Он оборвал ее поцелуем, и Создатель, как же это было хорошо.

Это была свобода.

***

Сидя на балконе на втором этаже, Изабела дала знак бармену внизу, довольно вздыхая, когда ее сумасшедшие махания наконец заметили и отрядили ей девчонку со свежим подносом. Изабела откинулась обратно на спинку и закинула ноги на стол, снова обращая внимание на свою компаньонку.