В погоне за Тайной

Нет, Кобейн не собирался сдаваться. У него будет время, чтобы узнать о Тайне что-нибудь важное, что-то, что поможет найти ответы. И он сделает все возможное, чтобы ей стало трудно от него отказаться. Чтобы сама мысль о расставании стала для нее такой же невозможной, как и для него самого.

— Хорошо…. — напряженно проговорил Бэй, признавая свое поражение. — Я перестану пока задавать вопросы, потому что слишком сильно хочу быть с тобой. Но не думай, что я перестану искать ответы. И назови мне имя, которым ты привыкла пользоваться. Я не хочу больше звать тебе Шенми. Не хочу, чтобы ты оставалась Тайной.

Выдох облегчения выдал волнение девушки.

— Упрямый, упрямый Тван. Будешь звать меня Ана?

— Ана… Ана, — повторил Бэй, пробуя имя на вкус, послушал, как оно звучит из его собственных уст, и кивнул, притягивая девушку к себе и шепча сквозь губы: — Пусть будет Ана.

И поцеловал, жадно, жестко, срываясь в приступ страсти. Отчаянной — словно от каждого прикосновения зависела жизнь. Ана ответила ему с такой же настойчивостью.

На этот раз было мало нежности. Только острая потребность чувствовать, трогать, терзать. Получать и доставлять удовольствие. Разочарование от разговора выходило в резких движениях и торопливых ласках. Необходимость подчиняться сменялась потребностью подчинить. Хотелось наполнить собой, касаться не только тела — души, чтобы оставить следы… На сердце. Ана не уступала Кобейну в настойчивости и горячей страсти, принимая и смешивая его напор со своим упрямством. Им было, о чем поспорить своими телами, но разделить на двоих всплеск наслаждения. Ослепительный, оглушающий, чтобы когда схлынула жаркая волна, осталась только усталость и нежность. Желание дышать одним воздухом и в едином ритме, под музыку волн и теплого ветра. Под оглушающий треск цикад.

Бесконечно долго, прижимая Тайну к сердцу.

…Пока у нее не проснулись иные желания.

— Я хочу есть, и нам пора ехать, — сказала Ана, поднимаясь и отряхиваясь, как большая кошка. Бэй последовал за ней.

С того момента, как Бэй принял решение оставить на потом вопросы и размышления о прошлом и будущем, все стало на свои места, и стало легче на душе. Он позволил себе радоваться каждому мгновению и наслаждаться тем, что Ана была рядом — его сероглазая Тайна, рядом с которой Кобейн, существовавший до их случайной встречи, сгорел до горсти пепла и возрождался совсем иным, ему самому незнакомым человеком.

Они толкались, и обнимались, мешали и помогали друг другу, превратив сборы в игривый и чувственный танец. Мысли были уже не об одевании, а раздевании. И очень хотелось удержать хрупкое чувство, что они одни во всем мире. Что на этом пляже, на этом острове, под намазанной звездной кистью млечной рекой, они принадлежат только друг другу.

В опустевшем ресторане в порту, не чувствуя вкуса, Бэй ел паэлью и тонул во взгляде серых глаз. Он не мог перестать следить за движениями опухших от его поцелуев губ, заставляя себя вслушиваться в слова.

Кажется, Ана рассказывала, что секрет хорошей паэльи прячется в свежем номере «Майорка сегодня», которым нужно накрыть широкую сковороду на несколько минут, снимая с огня. И что единственный раз, когда она готовила паэлью, у нее нашлась лишь газета на немецком, и блюдо пришлось выбросить.

— Почему этот остров? — спросил Бэй, когда Ана замолчала. — Это вопрос из допустимых?

Изумруды в серых глазах сверкнули, и Ана качнула головой.

— Я его хорошо знаю. Ты бывал здесь раньше?

— Несколько раз. Но мы не прониклись взаимной любовью.

Девушка рассмеялась ленивым смехом сытой кошки.

— Разве, отведав девушку и паэлью, ты не начал влюбляться в остров?

Кобейн упрямо покачал головой.

— Слишком много риса и слишком мало девушки.

— Придется задержаться на острове, пока ты не найдешь ему место в своем сердце.

— Меня устраивает, — быстро согласился Бэй, — потому что это значит, что мы останемся здесь навсегда. Мне не нравится Майорка.

— Ты не сможешь устоять, Бэй. Вот увидишь. Ты не сможешь остаться равнодушным, — уверенно заявила Ана, поднимаясь из-за стола. — Пойдем. Нам пора. Нас ждет остров.

Остр-р-р-роф — таким царапающим получалось рычащее р-р-р-р, таким шелковым ф-ф-ф-ф.

— Слишком много риса, слишком мало девушки, — бурчал Кобейн, любуясь фигурой Аны, идущей впереди него к припаркованному на стоянке мотоциклу. — Мне всегда будет тебя мало, — проговорил он, садясь сзади.

Ана развернулась и протянула шлем.

— Не бурчи, как старый дед. Мы найдем тебе место на Майорке, где ты оставишь кусочек своего сердца.

— Он передо мной, — настаивал Бэй, — не кусочек, ты — мое сердце.

Ана хотела сделать лицо серьезным и попыталась сжать в линию губы. Но они опухли от поцелуев, и линия получилась широкая и чертовски возбуждающая. Не удержавшись, Кобейн накрыл ее рот своим, прихватывая зубами. Ана задохнулась от возмущения и застучала ладонями по его плечам.

— Я девушка, а не паэлья!

Кобейн рассмеялся, наслаждаясь видом ее широко распахнутых глаз.

Тайна натянула ему на голову шлем и стукнула обеими ладонями по гладкой поверхности.

— Держись крепче, Тван.