В погоне за Тайной

Дорога раскрывалась жаркой, извилистой лентой под колесом мотоцикла. На этот раз за рулем сидел Кобейн, чувствуя настойчивость женских рук, забиравшихся под футболку и исследовавших его грудь, спускавшихся к пряжке ремня, рисуя на нем кольца татуировки. Ана наслаждалась своей чувственной местью, а Бэй — ее прикосновениями и скоростью. Он не сдерживался, рычал от удовольствия и заставлял рычать мотор мотоцикла. Девушка за его спиной была еще более отчаянной, чем Кобейн.

Когда на дороге показалось большое здание стекольной фабрики, Тайна потребовала остановиться. Она потянула Бэя мимо огромного сверкающего стеклом всех цветов и форм магазина в здание цеха, потемневшее от времени и копоти.

Тайна дурачилась, строила глазки пузатым рабочим, раздувавшим на потеху публики стекольные шары и лепившим из горячей вязкой массы фигурки лошадей, крокодилов, лебедей. Она говорила на местном диалекте и громко смеялась, наполняя пустоту цеха своим весельем. Бэй злился и пытался увести девушку прочь, ему не нравилось, что она была ярче огня, горевшего в огромных печах, и что привлекала к себе слишком много внимания. Ему хотелось спрятаться с Тайной от всего мира и терзать ее поцелуями. Хотя почему — спрятаться? На виду у всех, открыто заявляя свои права на нее. Что он и сделал, пьянея от вкуса и звонкого смеха.

Когда Бэй выпустил Ану из своих объятий, в горячем цеху не осталось ни одного посетителя, кроме них двоих, и немолодой, залитый потом рабочий позвал Ану к себе. Он позволил ей взять в руки щипцы, чтобы попытаться слепить из застывающей на глазах блестящей капли коня.

Получилось «чудо-юдо рыба-кит». Смех Аны напоминал звон колокольцев — такой он был беззаботный, ребячий и заразительный. Тот самый, что расправляет морщины и убирает года, делая привлекательными самые хмурые лица.

Его Тайна была чудом.

Как только приблизится к ее разгадке? Когда с каждой минутой ускользает драгоценное время?

В магазин для туристов, набитый сувенирами, искусственным жемчугом и изделиями из оливкового дерева Бэй тоже попал только из-за настойчивого желания Аны. Но на ее лице светился неподдельный интерес, оказавшийся таким же заразительным, как и смех. Захотелось понять, что привлекает ее среди дешевой ерунды на продажу. Ана медленно ходила вдоль полок с тарелками и подносами из дерева, пока не застыла рядом с глиняными фигурками — примитивной формы свистульками, выкрашенными в белый цвет и разрисованными скупыми мазками красного, синего и зеленого, словно их делал ребенок.

— Куклы на любой возраст, — сказала Ана, взяв в руки одну из фигурок. — Когда уже стыдно с ними играть, можно сделать вид, что покупаешь сувенир на память.

Подняла взгляд на Бэя, услышав его короткий смешок. Он вспомнил о сокровищнице Гашика, полной камней и кукол со всего света.

— Не смейся, это неспроста. Кукла может быть опасным оружием, — шутливо корила Ана.

— Ну да, ну да. Особенно, если она большая и тяжелая, — в тон добавил Кобейн.

Гримаса несерьезной серьезности на лице Аны вызывала желание смеяться. А еще — снова укусить соблазнительные губы. Что Бэй и сделал. Быстрым, легким, но тем не менее головокружительным поцелуем.

— Или ты имеешь в виду практики вуду? — спросил он, возвращая Ане свободу.

— А? — она с трудом возвращалась к реальности, и Бэй наслаждался тем, какое действие производят его прикосновения.

— Злобные африканские колдуны делают куклу, олицетворяющую конкретного человека и наносят ей раны с тем, чтобы причинить ему вред.

Она и этого не знала, его Тайна.

— Жестоко, — задумчиво протянула Ана и добавила: — Ну да, кукла — это изображение того, что существует.

Она взяла в руки фигурку с двумя ногами и рогами.

— А это что, по-твоему?

— Черт?

Ана заулыбалась.

— Отображение страха и попытка с ним справиться. Сначала страх обретает форму, потом черты, потом ему можно заглянуть в глаза. Унизить пренебрежением или задобрить поклонением. Бросить вызов. Это же очень смело! Посмотреть в глаза собственному страху…

— Какую мне нужно сделать куклу для тебя? Но предупреждаю, рисовать и лепить никогда не значилось среди моих талантов. — На рисунок утопленника Бэй потратил полчаса и пять листов бумаги. — Но мы можем подписать то, что получится.

Ана покачала головой.

— У меня уже есть. Чудо-юдо рыба-кит.

— И какой страх она отображает? Все сразу?

Какие все-таки у Аны необыкновенные глаза! То блестят, как у хищницы, то наполняются влагой и становятся трогательными. То в них появляется удивительная глубина, затягивающая своей тайной.

— Так чего ты боишься?

Серые глаза смотрели прямо на Кобейна, и он мог сосчитать зеленые крапинки, если бы захотел.

— Я боюсь потеряться. Как думаешь, получилось отобразить этот страх в моей рыбе?

— Нет, — уверенно заявил Кобейн и припечатал девушку к себе. — Чтобы не теряться, оставайся со мной.

Ана раздраженно вырвалась из рук и шагнула в сторону.

— Не порть все. Бэй!