В погоне за Тайной

Переночевав во французском аэропорту, Кобейн отправился на следующее утро в автомагазин и купил себе мотоцикл, красавицу Хонду, так похожую на машину его юности. Стоило коснуться прохладного металлического бока, как появилось чувство встречи со старым знакомым. Оставалось только позаботиться о тех, кто может волноваться. Бэй достал телефон и в последний раз с привычного аппарата написал несколько сообщений.

Родителям и Кардиналу, сообщив о длительном отпуске после сложного дела.

Кайту — о том, что расстался с Кариной, и это навсегда.

Карине одно слово — «Прости».

Зосе — «Рваное сердце. Отправляюсь в дорогу, чтобы выжить».

Потом, сломав симку, Бэй оставил телефон на витрине магазина и вышел на улицу к ожидавшему его мотоциклу. И поехал.

Просто вперед.

Три недели спустя…

— Это даже не ложь, поэтому вся ваша хваленая интуиция и не способна почувствовать обман. Вера в придуманную реальность слишком искренняя.

Улыбка на губах, улыбка в серых с крапинками глазах. Щемящая нежность прикосновений.

Под черным колесом мотоцикла пылила дорога, извивалась вдоль полей. Не золотых, как во сне, а потемневших после уборки урожая, но таких же крутобоких и равнодушных, отдавшихся на милость солнца и ветра. Ранним утром машин на дороге было мало, иногда встречались шумные тракторы, небольшие комбайны, грузовики с прицепами. Лето заканчивалось ежегодным священнодействием — уборкой урожая. Живородящий цикл года завершался и впереди ждал зимний сон, необходимый отдых, чтобы набраться сил. Как маленькая смерть.

И кто обещал земле и суетившимся на ней людям, что будет продолжение?

Привычная уверенность в завтрашнем дне основывается на том, что после тысячи ночей были тысячи рассветов, и что даже после затяжной зимы наступала весна. Но разве прошлый опыт является гарантией будущего? Несмотря на это, человек настолько привык верить в нерушимость своих наблюдений, что осмеливается строить жизнь в соответствии с предположениями и мечтами. До тех пор, пока непостижимое и незапланированное не стирает все представления о будущем. Цунами уносит тысячи жизней и разрушает сотни домов, землетрясение ломает города, как карточные домики, погребая людей под превратившимся в пыль и мусор бетоном. Даже без природных катаклизмов одна болезнь или авария способна нанести непоправимый удар отдельно взятой судьбе.

Или встреча с сероглазой Тайной, растопившая привычный мир, как сахарный домик, оголит душу, оставляя множество вопросов в беспокойной голове и абсолютное нежелание их задавать и искать на них ответы. В прошлом был Великолепный Бэй, красивый, холеный, избалованный Судьбой и собственными успехами, высокомерный и самовлюбленный. Наверное, даже не без причин.

Юг Европы на стареньком мотоцикле рассекал совсем другой человек. Новенькую Хонду он обменял на байкеровской тусовке на старенькую, надежную и с номерами, которые невозможно было связать с его именем. Подобие покоя давала только дорога — своей бесконечностью и непредсказуемостью. Именно в отсутствии обещаний была ее надежность.

Бэй спешил от одного места к другому без планов и направлений, даже не сверяясь с картами. Заставлял себя смотреть по сторонам и не думать.

Сначала было легко, потому что он покидал дом Гашика в состоянии, похожем на добровольную амнезию. Но с каждым днем память начинала подсовывать обрывки воспоминаний. Короткие видения или куски из разговоров. Словно его мозг, перестав подчиняться приказам сердца, продолжал искать ответы и объяснения, почему Кобейн, оставив за спиной привычный мир, гнал мотоцикл, прячась от самого себя и от боли, поселившейся внутри него.

— Мы всего лишь управляемые гормонами машины. Комбинации из атомов углерода, кислорода, азота и водорода заставляют нас испытывать чувство голода или жажды, управляют нашим страхом, пробуждают физическое влечение и даже симпатии, заставляют испытывать удовольствие или неприятие. Делают нас рабами своих привычек и, может быть, даже стоят у истоков такого чувства, как любовь. Что есть болезнь, Кобейн? Прежде всего, это нарушение гормонального баланса организма, а значит, того, как мы воспринимаем мир и самих себя.

Гениальность — это тоже отклонение от нормы или среднестатистических показателей. Будь то уникальные способности к наукам или исключительная физическая форма, которую ты описываешь…

Чтобы избавиться от мыслей и сопротивляться воспоминаниям, Бэй практиковал новую форму затяжной медитации, и у него даже иногда получалось. Не думать, вернее, только самую малость мыслить, малость, необходимую для того, чтобы передвигаться вперед, где-то ночевать, находить и потреблять пищу. И использовать как можно меньше слов. Окружающий его мир не нуждался в них. Он пел песни голосами птиц, ветра и волн, рассказывал истории цветом, светом и ароматами. И все истории были без прошлого и будущего. Бэй смотрел, слушал и чертил рассказы о себе колесами мотоцикла. Его устраивал такой диалог с Вселенной.