В поисках Божества

Во всяком случае, каиниты проводили резкую грань между Высшим Божественным Началом и низшим Демиургом, которому подвластен мир, управляемый космическими силами. Мы не знаем, каким образом в этом учении описывалось нисхождение Божественного Духа в мир, закрепощение Его материей и дробление частиц Его в космосе и в роде человеческом; во всяком случае, по мысли каинитов, среди людей некоторые избранники являются служителями Высшего Божества и сознательно попирают законы низшего Демиурга. Таким носителем высшего духовного начала был Каин, произведенный на свет Высшей Силой, в противоположность Авелю, представителю низшего начала. Мы уже видели у «ператов» своеобразное толкование истории жертвоприношения Каина: Демиург отверг его жертву, потому что она была бескровна и чиста, и принял кровавое приношение Авеля. Каиниты, по-видимому, держались такого же изъяснения сказаний о Каине и, подобно сефианам, видели в перворожденных «сынах человеческих», Каине и Авеле, мистическое олицетворение двух непримиримых начал — Света и Тьмы, Духа и Материи, причем, вопреки библейско-церковной традиции, носителем Божественного Начала был Каин.

Не один только Каин, но и другие противники ветхозаветного Иеговы, как например Исав[263], жители Содома и Гоморры[264], Корей, Дафан и Авирон[265] и пр. были, по мнению каинитов, носителями высшего Откровения, и во имя его восстали против власти Демиурга, т. е. против низших мировых законов. Поэтому служители Демиурга воздвигали против них преследования и всяческую клевету, и Демиург пытался их погубить. Но вредить он им не мог, ибо, предав их смерти, он лишь убивал низшее естество, отнимал у них оболочку плоти, а божественный Дух, носителями Которого они были, только освобождался телесной смертью от скверны материи и радостно возвращался в родную Ему Сущность Божественного Света.

Не ограничиваясь обелением и идеализаций всех ветхозаветных противников Иеговы, каиниты пытались и в евангельском повествовании найти оправдание для Иуды, которого они выставляли также носителем Откровения. Они полагали, что Иуда был единственным Апостолом, посвященным во все тайны мирового искупления: он знал о необходимости пролития крови Иисуса Христа и потому предал Его на смерть и тем разрешил загадку великой победы над низшими силами. Иисус Христос был послан в мир для совершения таинства освобождения Духа от материи, но Сам недостаточно отделял Свою Божественную Сущность от низшего естества, недостаточно резко отвергал материю и все порождения ее, — и потому Иуда предал Его на смерть для освобождения и очищения Его Божественного Духа, а через Него и всех крупиц

этого Духа, разрозненных в материи и жаждущих возвращения к своему Божественному Первоисточнику.

Существовало и другое толкование роли Иуды: по этой версии, Иисус Христос слишком ясно раскрывал перед непосвященными тайны глубочайшего познания, доступного лишь немногим избранным. И за раскрытие этих тайн Он был предан на смерть Иудой — представителем высшего посвящения.

Мы не знаем, какое из этих двух объяснений предательства Иуды содержалось в «Евангелии Иуды», бывшем в большом почете у каинитов: из этого евангелия для нас не сохранилось ни одной цитаты, хотя о нем упоминают многие церковные писатели. Кроме этого евангелия, каиниты пользовались какой-то книгой Вознесения Павла (’Αναβατικον Παυλου).

Этими скудными указаниями исчерпываются все наши сведения об учении каинитов. Но остается добавить, что этическая сторона этого учения подвергалась самым тяжким обвинениям со стороны ересеологов. Последние дружным хором утверждали, что каиниты, возведя в принцип необходимость «попрания законов плоти», сознательно совершали самые чудовищные нарушения морали, что они проповедовали необузданный разврат, считая будто бы нужным пройти через все искушения и все ощущения плоти для окончательного торжества духа над плотским началом. Нельзя не сказать, что эти обвинения мало вяжутся с только что приведенными сведениями о мистическом учении, столь ясно указывавшем на необходимость просветления духа высшим посвящением. Единодушные стремления ересеологов выставить каинитов ужасными преступниками заставляют лишь вспомнить о том, с какой ненавистью защитники церковной традиции относились к врагам этой традиции, с каким легковерием они принимали и передавали всякую небылицу, бросающую тень на ненавистных еретиков, с каким озлоблением они высмеивали и намеренно искажали глубокие идеи, недоступные толпе. Мы должны поэтому принимать обвинения ересеологов лишь с большой осмотрительностью и, ввиду невозможности проверить их обличительные нападки на каинитов, можем сказать, что вопрос об этической стороне учения этих сектантов остается открытым.