В поисках Божества

Начало развития Божественных проявлений из Первичной Непознаваемой Божественной Сущности Марк представлял в следующих символических образах: Непостижимый Первоисточник — таинственное, невместимое мышлением Четверичное Начало Божества — «прежде всех век» и вне всяких форм реального бытия изрекло слово, содержащее принцип Четверицы и изображаемое четырехзначным словом ’αρχη (начало); это есть первая Тетрада, которая знакома нам по всем другим валентинианским системам и которой присвоены наименования Неизреченного (Άρρητος), Молчания (Σιγη), Отца (Πατηρ) и Истины (Αληθεια). Вслед за тем Непознаваемое Первоначало изрекло второе слово, состоявшее также из четырех звуков, или членов: это — вторая Тетрада, образующая с первой высшую Огдоаду. Затем было произнесено третье слово, состоявшее из десяти элементов (Декада эонов), а за ним четвертое, содержавшее двенадцать звуковых элементов (Додекада). Таким образом составилась вся тридцатизначная валентинианская Плерома. Мы здесь видим применение ко всем проявлениям Божества идеи произнесения слова, идеи, перенесенной из восточной философии в христианское богословие в виде учения о Логосе — Единородном Слове Божием. По объяснению Марка, эта символика произносимого слова употреблялась им потому, что понятие о звуке, лишенном видимой формы, казалось ему наиболее подходящим сравнением для неизъяснимого акта Божественного проявления, превышающего всякое представление о реальном бытии[455]. Это сравнение получило у Марка дальнейшее развитие: он говорил, что каждый эон (т. е. непостижимое проявление Божественной Творческой Силы), обозначаемый особым наименованием, является образом бесконечных потенций Божества, подобно тому, как сочетание букв, составляющих его наименование, указывает на бесконечное разнообразие звуковых сочетаний. Так, например, буква Δ (дельта), входящая в состав какого-либо названия эона, в свою очередь обозначается словом в пять букв (δ — дельта, ε — эпсилон, λ — ламбда, τ — тау, α — альфа), а каждое из этих слов составляется буквами, которые, в свою очередь, изображаются словами; по толкованию Марка, имя каждого зона является символом бесконечных сочетаний, изображающих беспредельность Божественных потенций творчества[456]. Эволюцию мирового бытия, уже вне области чистой идеи Божества, Марк изображал также в виде ряда произносимых слов, повторяющих в безграничном разнообразии сочетаний все те же основные звуки или буквы (т. е. полученные свыше идеи — формулы бытия). Конец видимого мира наступит тогда, когда будут исчерпаны все возможные сочетания звуков и букв (т. е. все формы мировой эволюции), и все произносимое (т. е. все получившее Божественный импульс к существованию) сольется в один конечный звук, подобно тому, как человеческая молитва заканчивается общим возгласом: «Аминь»[457].

Мы здесь видим грандиозную символику трансцендентальных понятий, возносящую нас к крайним пределам человеческого мышления. По-видимому, Марк пытался дать своим ученикам доступное им философское разъяснение идей о Божественных проявлениях, очистив эту идею от всякой связи с представлением о реальном естестве. Ошибка мыслителя-валентинианина заключалась, вероятно, в том, что он полагался на доступность и легкость своих толкований и примеров, и раскрывал их поэтому без соблюдения должной осторожности перед профанами, последствием чего и явились глумления и издевательства со стороны лиц, неподготовленных к восприятию философских созерцаний и совершенно лишенных Мистического чутья. И глубокая символика, реявшая в области метафизических созерцаний Неизъяснимого, подпала под обвинение в пустом шарлатанстве.

Мы едва ли ошибемся, предположив, что вся система Марка имела целью очистить валентинианство от подозрения в признании 30 богов. Смысл его мистических толкований заключается, скорее всего, именно в перенесении понятия о Божественных эманациях в область трансцендентальных идей, вне круга реальных представлений. Так, например, развив свою символику Божественных проявлений в виде ряда последовательно произносимых слов, он силился разъяснить, что эту преемственность проявлений ни в коем случае не следует разуметь в пределах понятия о времени, и поэтому подчеркивал, что вся эволюция Божественной Идеи, символически изображенная в развитии и завершении Плеромы, происходила вне всяких реальных представлений, в непостижимой для человеческого мышления Вечности, вне всяких условий времени и пространства. По словам Марка, Демиург, создавший мир по идеям высшей области Божества, хотел внести в реальное бытие подобие Неизъяснимой Вечности и Беспредельности, но создал лишь несовершенное время и пространство, в которое заключено все материальное существование[458]. Другими словами, даже отвлеченные понятия, присущие человеческому мышлению, являются лишь отдаленными и материализованными отражениями Непостижимого мира Божественной Идеи.