В поисках Божества

Что касается «соборных посланий», ныне помещенных в канон под именами других Апостолов, то авторитет их утвердился значительно позже; некоторые из них никогда не цитируются в святоотеческой литературе II в., другие возбуждали сомнения и пререкания еще в III в. С IV в. сборник 7 соборных посланий упрочился в каноне, но вопрос о значении их еще долго не признавался исчерпанным. Послание Иакова отвергалось с особенным ожесточением ввиду его иудео-христианской тенденции; в числе прочих выступал против него Феодорит Мопсуэтский, друг Иоанна Златоуста. Послание Иуды отвергалось многими из-за содержащейся в нем ссылки на апокрифическую «книгу Еноха», и лишь после долгих споров было окончательно признано авторитетом Церкви.

Книга «Деяний Апостольских», как мы уже видели, всегда входила в состав канона и никогда не возбуждала сомнений в ее подлинности; прения происходили только по вопросу о признании, кроме нее, и других «деяний», известных под именами Апостолов Павла, Петра, Иоанна и др.

Что касается последней книги нашего новозаветного канона — Апокалипсиса, — то история ее столь же загадочна, как и ее содержание. Научная критика наших дней установила с несомненной очевидностью, что эта книга написана в конце I века, и даже пытается определить точную дату ее появления[691], но эти догадки основываются на политических намеках, рассыпанных в книге, и поэтому довольно шатки. Во всяком случае, Апокалипсис пользовался огромной известностью и распространением уже с начала II в.; он цитировался чаще всех книг Нового Завета (за исключением, конечно, евангелий) во всей христианской письменности II и III вв., и ссылки на него в творениях Отцов II в. не поддаются исчислению. Но, как нам уже известно, со II в.

поднялись споры по вопросу о приписывании этой книги Ап. Иоанну, и многие считали ее автором «старца Иоанна» или даже гностика Керинфа; этот вопрос осложнился спорами вообще о возможности допущения пророческой книги в новозаветный канон. С III в. эти срмнения приняли характер острой вражды против Апокалипсиса; Церковь, отстоявшая против «алогов» и других противников иоаннитских книг авторитет четвертого евангелия и трех посланий Иоанна, удержала в своем каноне и Апокалипсис лишь после тягостной и упорной борьбы, в течение которой загадочная книга утратила часть своего древнего авторитета: она сохранила свое место в каноне в силу уважаемой и непререкаемой традиции, но осталась вне богослужебного обихода и доныне никогда не читается в Церкви. Следует заметить, что вопрос о боговдохновенности Апокалипсиса поднимался еще недавно, со времени Реформации и возникновения в христианстве новых рационалистических течений; к числу яростных его отрицателей принадлежал Лютер. В 1645 г. константинопольский патриарх Кирилл Лукарий, в ответ на выраженные кальвинистами сомнения по поводу некоторых новозаветных книг, торжественно повторил список священных книг Нового Завета с включением в их число Апокалипсиса, но на Западе это заявление было встречено с неудовольствием, да и на Востоке к тому времени два поместных собора 1672 г. (Константинопольский и Иерусалимский) не нашли возможным высказаться вполне определенно об авторитете Апокалипсиса. Эти колебания доныце выражаются в замалчивании Апокалипсиса в церковно-христианской литературе и в особенности при преподавании Закона Божьего.

Перечисленные нами 27 книг составляют тот новозаветный канон, который ныне повсеместно принят христианской Церковью. Нам остается упомянуть об особых списках этих священных книг, существовавших в виде простого перечня заглавий, помимо сборников, содержавших самые тексты книг. Такие списки составлялись, по-видимому, уже со II в., т. е. с эпохи возникновения понятия о каноне; иногда к заглавию каждой книги добавлялись краткие сведения о ее значении и о поводах к признанию ее канонической.

Древнейший из всех дошедших до нас подобных списков относится к концу II в.; он был открыт знаменитым ученым Мураторием в Миланской Амвросианской библиотеке (в виде фрагмента, сохраненного в рукописи VIII в.) и им же был издан впервые (в 1740 г.), вследствие чего получил название фрагмент Муратория (Fragmentum Muratorianum). Ввиду чрезвычайной важности этого текста для истории христианского канона можно привести здесь его первые строки (с сохранением размеров и правописания подлинника)[692]. Начало его, содержавшее указания на первые два евангелия, утеряно, и наш отрывок начинается так: