В поисках человечности (СИ)

Шериф ответил гулю. Не когтями, убивать так быстро он не собирался, сначала требовалось достаточно наказать, а заодно и проучить Катерину, что все еще постанывая валялась на земле. Поэтому Ульрик бил трэлла кулаками. И то, что мальчишка уклонялся, пытался отвечать, выбешивало вампира еще сильней. Он больше не сдерживал ударов, собираясь наказать его за само существование. Потому что Бэн был единственным дозволенным гулем. Дозволенным Катерине и более никому из детей Густава такая привилегия не была дана. И Катерина – она так же вызывала гнев. Ульрик выдел немое притеснение. И сегодня Принц уже открыто говорил – Катерина справляется с той работой, что была вверена Шерифу лучше, чем сам Клаус. Катерина убивала саббатских шакалов и защищала границы втайне от Ульрика по приказу Принца. Все эти годы, Шериф был уверен, скрытная сестрица прячется в тени из-за того что стала неугодным Дитем своего Сира. Из-за того, что единственная женщина вампир на сотни миль вокруг и потому что слаба, несоциальна и беспомощна. А оказалась все с точностью наоборот. Это Катерина вела Густава в ночи и докладывала ему о том, что происходит за границами его дома. Это младшая дочь развлекала Принца убийствами и кровавой расправой с врагами, которых Бранденштейн так ненавидел. И теперь Принц почти в открытую сказал, что Катерина займет место Палача – место по праву принадлежащие Клаусу, потому как до сего дня роль Шерифа и Палача была совмещена.

И то, что Ульрик пропустил эту связь, пропустил, как Катерина незаметно подвинула его с теплого местечка под боком у повелителя, вызывало безумное желание отомстить. За всё – за каждый сегодняшний пренебрежительный смешок со стороны Густава, за молчание Вильгельма, который что-то знал и утаил. За успехи трэлла, который приглянулся Принцу и тот сделал мальчишку своим доверенным писарем. А ведь до этого все тайные послания проходили через руки Клауса, до появления Катерины Принц делился своими планами только с сыновьями и должность Шерифа, Палача и Сенешаля были прочно закреплены за старшими детьми.

Слабое тело под его стальными кулаками разрушалось, и вампир испытывал ни с чем несравнимое удовольствие от избиения мальчишки, который все еще стоял на ногах и пытался бить в ответ. Вильгельм неплохо его натренировал и трэлл смог продержаться почти минуту против столетнего вампира. Но выиграть у него не было шансов. Не сегодня и не сейчас. Быть может спустя столетия, с его упорством этот раб добился бы большего, но Клаус не собирался оставлять в живых еще одного конкурента. А уж как оправдаться перед Вильгельмом Ульрик придумает. Почему-то в голове и мысли не возникло, что Принц тоже потребует объяснений. Густав был ревнив до вампирской крови. И Бэн его крови не принадлежал.

Еще несколько ударов и смертный уже не в состоянии поднять сломанные руки. Еще немного и он упадет. Бессмысленный кусок мяса, решивший, что сможет претендовать со свой госпожой на место Ульрика. Бэн действительно упал, с трудом дыша и захлебываясь кровью.

— Посмотри, Катерина, посмотри, как я уничтожаю то, что не законно. Потому что в этом городе закон – я!

Ульрик бросил взгляд на то место где лежала вампирша, но женщина пропала. И он спешно выпустил смертоносные когти, собираясь добить мальчишку, прежде чем Катерина придет в себя. Но, увлекшись трэллем, вампир не заметил, как за его спиной появилась темная тень.

Катерина вонзила когти ему в поясницу и Ульрик вздрогнул. В голове его пробежали спутанные мысли – удивление, что Катерина так же владеет способностью использовать когти и страх, что ей удалось пробить его броню.

Его ноги на мгновение ослабли из-за пробитого позвоночника, и он упал на колени, становясь одного роста с хрупкой женщиной. В следующее мгновение Клаус почувствовал, как она вонзает в него клыки. По телу расползлась приятная нега от вампирского Поцелуя. Наслаждение смывало чувства, и лишь инстинкт самосохранения помогал трезво мыслить. Ульрик попытался ее оттолкнуть, но Катерина вцепилась сильнее, прожигая плечи когтями, вновь распарывая кожу и нанося болезненные раны. Клаус вскрикнул и снова замер, выпадая из реальности. Прикосновение вампирских клыков, как самое сильное удовольствие, несравнимое ни с чем и не чем не перебиваемое. Даже боль лишь на время заставляла затуманенный рассудок соображать. Но вскоре новая боль сменила удовольствие. Уже не прекращающаяся, раздирающая боль опустошенных вен. Кровь покидала тело слишком стремительно, и сейчас Клаус чувствовал себя высушенным, сжатым своим собственным Зверем и почти не способным шевелиться от боли. Катерина продолжала его пить, высасывая последние крохи, отбирая жизни и душу.