В поисках Человека

– Мы так и делаем! – воскликнул Кутай. – Мы съедаем их… мальков в большом количестве. Но их рождается слишком много!

Это окончательно охладило атмосферу. Свет еще больше потускнел, когда они пришли в центр большого яйцевидного зала. Эврибиад нервничал из-за того, что приходилось барахтаться по пояс в воде. Он чувствовал, что затруднен в движениях и уязвим. Хотя здесь было неглубоко, их провожатый проявлял удивительную живость. Он продвигался вперед грациозными, точными толчками; его длинные, мощные мускулы играли под толстой кожей. В конце концов они оказались в полукруглом алькове, который, казалось, вырос, как почка, на одной из стен. Альков был отделан с пышностью, украшен статуями и барельефами с изломанными линиями. Напротив них – монументальная скульптура, приподнятая над полом, которая приковывала взгляды своим реализмом. Это было увеличенное изображение человека. Торс со сложенными на груди руками, казалось, вырастал прямо из каменной стены, словно прирос к ней спиной, локтями и затылком. Ниже пояса у скульптуры ничего не было, словно ее разрезали надвое. Лишенная волос голова свисала на грудь, а лицо навечно застыло в ужасной гримасе, выражая одновременно безропотное и абсолютное страдание. Вокруг него, на менее искусных, более схематичных барельефах, отплясывали неистовый танец обитатели Европы, словно радуясь его боли, и на их лицах играли ухмылки дьявольского удовольствия.

Это зрелище так поразило Эврибиада, что он не сразу заметил голову Девы Агунга, возникшую над водой прямо перед ними. Тут было глубже, чем по краям зала, хотя из-за мутной воды и отсутствия света не удавалось оценить, насколько и где именно пол уходит вглубь. Кибернет осторожно сделал шаг назад. Было бы ужасно погрузиться в эту грязную непроглядную жидкость.

Хозяин этих мест скользнул к ним, неслышный, как рептилия, потом остановился едва ли не в метре от маленькой группки. Скоро к нему подплыла целая толпа слуг, в основном – самки и молодые особи.

Его лицо, как и лицо сына, было разрисовано отвратительной пародией на человеческие черты. На нем было обилие сияющих драгоценностей и едва отшлифованных самоцветов. Он оглядел каждого из них своими огромными блестящими глазами, которые занимали большую часть его худого лица. Эврибиад увидел в них холодный, жесткий и голодный блеск. Властитель Европы смотрел на них, как на добычу. Он приоткрыл рот в жестокой улыбке и провел длинным белесым языком по вялым губам.

– Приветствую вас, Дева Агунг, и склоняюсь перед вашим могуществом, – произнес Аттик, согнувшись в глубоком поклоне.

– Это я, – ответил король, – благодарю… странных созданий из… внешнего пространства… за то, что изволили посетить… эту недостойную трущобу…

Наступило тяжелое молчание, пока стороны оценивали друг друга.

– Мы впечатлены вашей обширной цивилизацией, о Дева Агунг.

– Она ничего не стоит… рядом с вашим… космическим Кораблем, – ответил тот с иронической улыбкой.

Заметив удивление Аттика, он добавил:

– Вы что же, думаете, будто… я ничего не знаю… о мире, который… нас окружает… в котором плавают большие… корабли? Корабли наподобие тех, которые… доставили моих предков в это… холодное и жестокое место…

– Я бы никогда не предположил такого, Властитель. На самом деле я задаюсь вопросом о происхождении вашего славного народа.

– Вы пришли из… Бесар Лаут?

– Простите?

– С Большого океана, Буми, под… Небесным огнем?

– Вы имеете в виду, с изначальной планеты?

– Как… скажете.

– Я – нет, я никогда ее не видел. Нам туда дороги нет.

– Как и нам, – пробормотал властитель Европы. – Мы все… в изгнании… в этой огромной вселенной.

– Вы верно говорите, Властитель.

Взгляд его стал далеким и, к их большому удивлению, он продолжил на латыни, с таким чистым произношением, будто говорил на родном языке, только иногда пощелкивая языком:

– Наш народ жил в теплых синих морях, где пищи имелось в изобилии. У нас была компания – огромные и мощные существа, чьи песни разносились так далеко по воде. Такой красивый мир, как рассказывают… Знаете, что с нами случилось, автомат?

– К сожалению, нет, Дева Агунг.

– Люди перевезли нас сюда. Они подарили нам эти руки, эти лица и этот проклятый разум, будто мы в нем нуждались. Умения наших предков не вписывались в их замысел. Теперь мы навсегда в плену Уз, сплетенных их отвратительными языками.

Он с отвращением плюнул в воду.

– Иногда мне хочется быть одним из этих тупых крестьян, которые умеют только щелкать горлом, как наши предки до большого путешествия.

– Не говорите так, отец… перед чужими! – возмущенно воскликнул Кутай.

Дева Агунг поглядел на сына с колкой иронией.

– Замолчи. Посмотрите на моего сына! – призвал он своих гостей. – Он думает, что выше рабов только потому, что умеет говорить! Они-то, по крайней мере, не понимают, как неизбежно мы прокляты в этом месте!

Он замолчал сам и улыбнулся Аттику. Его взгляд загорелся расчетливым светом.

– …Но мы здесь не для того, друзья мои автоматы, чтобы плакать над нашей участью. Что вы ищете среди нас, машины из космоса?

– Мы исследователи, – ответил Аттик.