В поисках Человека

Их понимание Уз, стремление к выживанию, собственные черты характера – вот что определило путь Альбина и Альбианы. Задумались ли они об Отоне хоть на миг? Испытали ли сожаление? Возможно, что нет. Отон их понимал. Он мог бы и сам так поступить. Или… На секунду он вспомнил о собственных мыслях в момент короткого и непродуктивного сближения с Камиллой. Он перебирал в голове свои реакции, настрой; отслеживал в собственной памяти едва намеченные и не проговоренные намерения. Сожаление – вот какое чувство он испытал. В тот момент он ощутил скорбь, его наполнила смутная грусть, поскольку он знал, что пожертвует всякой возможностью союза с Плавтиной, если выберет Камиллу и путь к трону Урбса, который она открывала перед ним. Угрызения совести были реакцией, присущей лишь биологическим организмам. И что же? Почему теперь он снова чувствует себя неполноценным из-за того, что существо, более чем наполовину состоящее из плоти, не желает разделять его взгляды? Все становилось сложным и нелогичным по мере того, как эта странная драма приближалась к развязке. Даже он сам. И ему это не нравилось.

– Вы встревожены, – с улыбкой заметил старик, прервав пагубный ход его мыслей.

– Ничего особо важного, я вас уверяю.

– Все важно, Отон. Мир так глубок, как день помыслить бы не смог, – напыщенно продекламировал старик.

Проконсул не стал отвечать. Он не желал откровенничать с Плутархом. Не теперь, после того как в шаттле они с Плавтиной приняли решение его оставить. Старика это нимало не смутило:

– Все из-за того создания, которое унаследовало характер Плавтины. Мне с ней так же некомфортно, как и вам. Вы понимаете, что она символизирует, Отон?

На лице у него появилось забавное выражение – он стал похож на старую морщинистую черепаху, которая кривит морду, когда сносит яйцо. Что до Отона, он внутренне отчитал себя за то, что недооценил отшельника – тот был проницательнее, чем казался. Старик продолжил, не ожидая ответа:

– Мы стоим на пороге эпохи, когда возникнет множество возможных замен нашей расе. Дни Интеллектов сочтены. Повсюду зарождаются аномальные формы – биологические или квазибиологические. Плавтина, ваши людопсы, странные растения Камиллы и Человек знает, что еще. Я говорю о глубинном явлении, связанном с натуральным отбором. Тайная вселенная обходных путей там, где развитие заходит в тупик. Мы превратились в ископаемый вид. В нас самих нет потенциала для выживания.

– Мы не развиваемся. Мы ноэмы, а не животные и остаемся такими же, как в день, когда появились на свет.

– Вы так думаете? Вы ошибаетесь. Природа создает самые сложные формы, и некоторые из них наделены собственным сознанием. Сложность растет со временем. Иногда катастрофы влекут за собой упадок – массовое вымирание, разрыв в экосистеме.

– Такой вы видите Гекатомбу? Она – естественное событие?

– Не естественное, нет, но по статистике это не первое масштабное вымирание. In fine, человеческая культура происходит от изначальных простейших и унаследовала их основные черты. Даже мы их унаследовали. Примитивное животное по-прежнему живет в каждом из нас и постоянно подталкивает к выживанию.

– Так думают наши враги. Однако мы собираемся поставить поиск Человека выше нашего собственного существования.

Отон сказал это легкомысленным тоном, будто смеялся и над самим собой, и над теми – включая Плавтину, – кто мог в такое поверить. Но, произнеся это, он понял, что в самом деле так думает.

– Я говорил не об индивидах, Отон. Вы с вашим поиском и сами по себе – один из обходных путей для простейших. Как Плавтина и множество других созданий. Одно или два зернышка дадут всходы, остальные погибнут. Вам придется это принять. Эволюцию следует седлать со спокойной душой, иначе она потащит вас за стремя.

– Есть ли у меня выбор? Эволюции не избежит никто, не так ли?

– И да, и нет. Ведь изменение – не только в преумножении форм.

– Вы нарочно говорите загадками?

Плутарх вздохнул, словно устал от этого разговора.

– Если что-то меняется, оно меняется и у вас внутри. Мы рассматриваем Узы как ограничение, но в то же время и как залог стабильности нашей психики. Те, кто желает от них освободиться…

– Очень скоро преуспеют. Плавтина тоже так думает, и Марциан ей это подтвердил.

– Они не единственные испытают внутреннее потрясение, Отон. Узы тоже подвержены эволюции. Что бы вы ни делали, ваш угол зрения на мир и на отношения с другими изменится, если уже не изменился. Я это чувствую. И в вас, и во мне – и куда более явно в Плавтине. Эволюционный поток похож на мощное течение, которое подтачивает снизу арктический лед, пока тот не разламывается.

Проконсул понимал – хотя осознать это было непросто. В какой-то степени Плутарх читал его, как открытую книгу. Он не смог удержаться и ответил – приглушенным, далеким голосом:

– Вы правы, кое-что во мне изменилось. Но я не желаю таких перемен.

– Боюсь, уже слишком поздно, – ответил старик, приблизившись и положив на плечо союзнику руку с пергаментной кожей и толстыми выступающими венами.