В поисках Человека

Когда он щелкнет пальцами, остальные персонажи этой драмы покинут кулисы и займут свои места на сцене, а Аттик, Рутилий, Фотида и Эврибиад прибудут в пункт управления, останется ли хоть что-то от его власти? Лишь смутное почтение, вызванное его мудростью и опытом? Или Плавтине придется снова прийти ему на помощь, чтобы убедить других, как в прошлый раз?

Плавтина. Он безотчетно пробормотал ее имя и нахмурился, будто вспомнив о недавней ране. И, заранее устав от того, что ему готовило ближайшее будущее, продлил свое уединение еще на минуту. Но не дольше: он не мог себе этого позволить. И тогда он резким знаком велел созвать всех наверх, и в наосе храма загорелся свет.

* * *

Плавтина замерла, как вкопанная. Отон обставил все с большим эффектом. Вокруг его трона на небольшом возвышении полукругом собрались остальные – и все ждали ее появления.

Колосс впечатлил ее сильнее, чем обычно. Пронзительный взгляд, нечеловеческое телосложение, мощные узловатые конечности; огромные руки, вцепившиеся в подлокотники кресла; бычья шея, вытянутая вперед, словно он собирался напасть, – все эти черты еще ярче выступали в полумраке, складывались в лик какой-то древней силы первозданных времен, одинокого и непобедимого божества, кипящего сдерживаемым гневом, перед чьими повелениями всякий должен был склоняться. Мощь и защита одновременно, осторожность и сила – вот каким он хотел предстать. Плавтине пришлось сделать усилие, чтобы не опустить голову. У нее не было доступа к составному сознанию, и оттого ей всегда казалось, что она – лишний пассажир. Плавтина ничего не понимала в навигации, однако ей надоело бездельное одиночество, на которое она себя обрекла в последние несколько дней. Приглашение показалось предвестником того, что ее наконец-то приняли. Первая ошибка.

С тех пор, как они вернулись со старой красной планеты, она избегала деймонов и людопсов. Не желала и общества Отона или скорее – хотела бы его не желать и вела себя соответственно. Оказалось трудным делом распутать клубок собственных чувств и сообразить, чего же она хочет на самом деле, даже после нескольких дней спокойной скуки у себя в каюте. Отдых помог ей освободиться от болезненной нервозности, охватившей ее, когда она на горе Олимп ждала начала боя, такой сильной, что она уже ничего о себе не понимала. И Отон поспособствовал ей в этом, тоже избегая с ней сталкиваться.

Она также решила не показываться на острове людопсов – пусть она и хотела встретиться с Эврибиадом и Фотидой, но не осмеливалась нарушить их траур. Проследив за взглядом остальных, она незаметно посмотрела направо, на племянницу Фемистокла, по-прежнему в белых траурных одеждах по обычаю ее народа.

Отон обменялся взглядами с Аттиком и Рутилием, стоящими слева от него. Хмурые лица, нервные перешептывания, покачивания головой, исполненные мелодраматических недомолвок: вот и начинается спектакль.

– Мы в опасности, – произнес проконсул.

Он повернулся к Фотиде и вперил в нее взгляд. Она же, несмотря на непроснувшийся вид, не отвела глаз, не моргнула; ее черты застыли, будто высеченные из того же мрамора, что у ее визави; рот сжат, уши навострены. Только по тому, как ее лапа стиснула предплечье Эврибиада, можно было догадаться об охватившем ее напряжении.

– Фотида, – продолжил Отон уже мягче, – я, как и вы, оплакиваю смерть Фемистокла. Я познакомился с ним задолго до вашего рождения, и он был мне верным спутником…

– Мы вас слушаем, господь Отон, – перебил его Эврибиад.

Аттик подхватил Отону в лад:

– Несколько часов назад мы наблюдали множество Кораблей, рассредоточенных вокруг нас на расстоянии одной тысячной катетофота.

– Как такое возможно? – сухо спросила Фотида. – Я думала, что флот Урбса обезврежен. По крайней мере, вы так говорили.

– Речь не об Урбсе, – продолжил деймон. – Хотя мои способности к наблюдению в режиме невидимости ограничены, я видел достаточно, чтобы узнать машины варваров – того же строения, как в эскадрилье, которую мы разрушили, – добавил он, кивнув на Плавтину.

– Та же тепловая сигнатура, – воскликнул Отон, – та же защитная ледяная оболочка и даже схожий тип излучения, связанный с монадическими модуляторами! Предательство – вот как я называю передачу такому флоту нашего самого ценного и секретного оружия! Пусть будут прокляты те, кто наделил их такой способностью!

– Сколько их? – спросила Фотида.

– Сто или сто пятьдесят. Трудно сказать. Они перемещаются группами по два-три корабля.

– Сто пятьдесят!

У людопсицы сделались большие глаза.

– Мы в смертельной опасности, – пояснил Рутилий. – Тактика, которая состояла в том, чтобы в нужный момент обнаружить наше присутствие, против варваров не сработает. Решение остановить Корабль и выключить все системы было ошибкой, и я сожалею, что предложил это: мы позволили им нас нагнать.

– Вы бы никогда и представить не смогли, что сложится такая ситуация, – Отон раздраженно махнул рукой, отметая его аргумент.