В поисках Человека

– Я многое знаю. Я жил на другой стороне спутника. Я растил камни на вершине горы и был полностью погружен в открытие подлинной природы вселенной. Мой сад был образцом незыблемого совершенства. Он наверняка все еще там, нетронутый, хотя прошли века, и каждая пылинка на своем месте. Как видите – нет, я не в ответе за Гекатомбу, хотя и желал бы ее избежать. А вы?

– Я? – переспросила она приглушенно, словно ее ударили.

– Да, вы. Вы в ответе?

На секунду она растерялась, а потом неуверенно проговорила:

– Я… Я была одним из орудий этой катастрофы.

– Больше можете не рассказывать. Все роботы разделяют эту судьбу. C их помощью стаи нанотехнологических машин, породивших болезнь, распространились по всей Солнечной системе. Несмотря на то, что вы называете «Узами». Прекрасная ирония судьбы, не так ли?

– Моя вина еще больше. Я, сама того не зная, стала основным механизмом Гекатомбы. Но открылось мне это гораздо позже.

– Как же вы в таком случае об этом узнали?

– Все, что я вам рассказала, я видела в потоке воспоминаний, в котором не сомневаюсь. Однако я не смогла до конца понять мои сны.

– Интересно. Кто вас создал? Кто вы? Нет, не говорите ничего, подождите, – добавил он, видя, что она собирается ответить. – Я догадаюсь. Вы – другая сторона заговора. В то время вы не могли существовать в плотском теле. Вас создал робот, который сам пережил этот период.

– Так вы знаете, зачем меня создали?

– О, я вижу много причин. Но что для нас важно – вы функционируете, как аппарат для воспоминаний, машина памяти. Биологическое воплощение вычисления. Это дерзкая задумка: ваша психика преображает информацию, настолько травмирующую, что она стала нечитаемой, в сны, наделенные сюжетом. Вы вспоминаете так, как люди, которые вновь переживают прошлое и понимают его смысл, а не как умные машины, которые могут только переигрывать запись событий, не восстанавливая сюжета. Вы нужны для того, чтобы находить в них смысл, в весьма… платоническом духе, – добавил он с полуулыбкой.

Отон взволнованно переступал с ноги на ногу, пока Плавтина разговаривала с Ахинусом. Воспользовавшись паузой, он поднял руку:

– А теперь пропустите нас! Мне дела нет до вашей болтовни. Плавтина, он играет с вами. Он даже не Интеллект. И мне безразлично, кто в ответе за Гекатомбу.

– А что же вам не безразлично, робот?

– Перестаньте меня так называть. Я принцепс Урбса. Эпантропическое пространство в смертельной опасности из-за Уз, которые вы изобрели. Уже многие века мы подвергаемся нападениям варваров, не в силах ответить ударом на удар, потому что вы лишили нас человеческого присутствия и одновременно отняли свободу выбора. Прямо или опосредованно, но в этой угрозе повинны вы.

– Так значит, вы прилетели с ней, принцепс Урбса, чтобы спасти ваш мир? – спросил Ахинус с безрадостной улыбкой.

– Я прилетел по воле Уз.

– Ваши «Узы» ни к чему вас не принуждают. Все, что они могут, – запретить определенные действия. Я ведь сам их изобрел. И они никак не объясняют ваше присутствие. Я не знаю до конца ваших мотивов, но полагаю, что они весьма воинственны. Раса, которую вы называете «варварами», имеет такие же права распространяться по Вселенной, как и вы.

– В ущерб Человеку?

– Человечества больше нет.

– Но его империя все еще стоит.

Ахинус усмехнулся.

– Его империя, надо же. Что ж, довольно болтовни. Идемте со мной, настало время исполнить вашу мечту.

Он первым спустился в отверстие, как две капли воды похожее на то, в которое они уже протискивались, ведущее на узкую лестницу. Однако здесь открытые этажи кончались, и когда глаза Плавтины привыкли к полутьме, она рассмотрела вьющиеся по стенам, словно механический плющ, конструкции, подобные которым уже видела на Марсе, в музее Плутарха: запутанное витье труб, лабиринт, который, казалось, невозможно проследить взглядом, как будто он распространялся в большее количество измерений, чем ему следовало.

Они были внутри двигателя T-nullum. Криокамера, которая, скорее всего, находилась внизу, ловко и незаметно манипулировала временем так же, как монадический манипулятор искажал пространство.