В поисках Человека

Хотя старик и пальцем не шевельнул, прямо в воздухе, посреди маленькой группки, появилось трехмерное изображение спирального рукава, мерцающего звездным светом. Замигало множество цветных точек: желтый огонек изначальной системы; темная лента границ Лация, крошечная в этом масштабе; точные координаты места, где убили первую Плавтину, а дальше – гораздо дальше, по другую сторону от территорий варварской экспансии – зона красного цвета, которая упростилась до единственной точки. Оттуда потянулась строчка символов – древних арабских цифр. Количество парсеков, отделяющих эту точку от центра галактики, и позиция в градусах относительно вертикальных и горизонтальных осей. Три простые цифры. Они появились и исчезли слишком быстро для Плавтины. Отон их наверняка запомнил.

– За Рубежом… – пробормотал обеспокоенный проконсул.

– Что все это значит? – прервала их Плавтина. – Что где-то активирована анабиозная камера? И кто ее создал?

Плутарх хотел ответить, но Отон не дал ему времени:

– Анабиозная камера, верно, – но не простая. Артефакт, практически идентичный вот этому. У всякой технической проблемы множество решений. Вряд ли варвары внезапно пришли к тому же решению, что и исследователи на Ио. Если такой аппарат еще функционирует, он может использоваться только с одной целью.

Проконсул начал расхаживать туда-сюда, как делал всякий раз, когда концентрировался на трудной задаче. Он повернулся к старику. У того на лице появилось серьезное, почти страдающее выражение. Словно ему было не по силам сформулировать следующий логический шаг. Он несколько раз почти механически кивнул.

– Вы понимаете, Плавтина, к чему нас ведете?

Она ничего не ответила, но сделала шаг назад, слегка испугавшись его поведения. Он шагнул за ней, будто не осознавал, какое производил на нее впечатление.

– Если вы решили то, что я думаю, у меня для вас плохая новость, – ответила она. – T-nullum не позволяет затормозить Гекатомбу. Мы пытались. Инфекция разрушает их, как и все, что мешает ее продвижению.

Слова замерли у нее в глотке. Она поняла, насколько они нелогичны. Если аппарат еще функционировал спустя столько тысяч лет, это означало, что его не разрушила эпидемия – а значит, его обитателя болезнь могла не тронуть.

Плутарх упал на колени. Он сложил руки и прикрыл глаза, словно эта новость несла в себе такую силу, что его разум не мог ее вынести. Отон, настолько же взволнованный, бросился к нему.

– Если существует хотя бы малейший шанс, что такой аппарат работает, вдали отсюда, пусть и на другом конце Вселенной…

Она по-прежнему молчала, но его это, кажется, мало заботило – он и не заметил этого, продолжая:

– Я это знаю. Теперь все ясно. Из-за этого Виний и убил Плавтину. Он не хотел, чтобы она дошла до источника сигнала. В конце концов, если система T-nullum функционирует, ее содержимое защищено навечно. В том-то и дело… Открытие Плавтины могло поставить под угрозу пресловутый план наших врагов – выйти из-под власти Уз… Ведь Плавтина нашла след того, кого мы ждали так долго: последнего Человека.

Слово, казалось, зазвенело, как гонг в огромном сводчатом зале. Отовсюду вокруг зазвучали стоны, а аватар Плутарха, по-прежнему стоя на коленях, задрожал.

– Да, клянусь Числом, – закричал Отон, – последнего Человека! Вы меня услышали, Плутарх!

И пока старик, распростертый у его ног, рыдал от радости, проконсул разразился громогласным смехом, таким сильным, что казалось, он сейчас заполнит собой все окружающее пространство и сбросит наземь многочисленные машины, которыми оно заставлено. Другой смех, еще более мощный, ответил ему из ниоткуда. Сам Олимп смеялся до колик. Старая красная планета и вся Изначальная система, да и весь космос ожили, услышав о том, что возможно, где-то далеко, очень далеко, на территории врага, находится последний представитель расы хозяев – той, что угасла прежде, чем сумела покорить звезды.

Ясно было, что на уме у Плутарха и Отона. Мир вновь приобретет смысл. Интеллекты – абсолютное оружие Человечества найдут того единственного, кто имеет законное право ими командовать. И таким образом наконец раскроются в полную силу. Они снова установят свое правление. Именем Человека разобьют тех, кто стоит у границ Лация. Они смогут приструнить Урбс и вернуть ему изначальную роль крепости, предназначенной для службы Человеку. Для Отона, для Плутарха это означало конец долгой ссылки.

Но не для Плавтины. К своему огромному удивлению, она не разделяла накативший на них мистический энтузиазм. Она отошла еще на несколько шагов, догнав недоуменных людопсов, которые на всякий случай держались на разумном расстоянии. В голове у нее без конца прокручивались слова Виния:

«Причина все та же. Узы».