В поисках Дильмуна

Собственно, эта работа легла на плечи Юписа. Я был занят своим шурфом. Наконец-то я мог трудиться без помех. Обязанности заместителя начальника экспедиции: почти ежедневные поездки в Манаму или Авали, чтобы оформить визы, билеты и разного рода разрешения, добыть упаковочные ящики, договориться о ремонте машины, получить деньги по чеку, двухдневная процедура выплаты жалованья — все это вдруг обрело вполне удобоваримые пропорции. Вместо восьмидесяти рабочих осталось семеро, все как один — отменные труженики. Мой бригадир Ради, честнейший старик, безошибочно замечавший малейшие перемены в составе или окраске почвенного слоя (он умер два года спустя); рослый и плечистый Абдулкарим (он стал бригадиром после Ради); Али бин Мохамед, работавший со мной с первого года, и Хасан Мубарак — высокие, на голову выше большинства арабов, они гордились тем, что ростом не уступают мне. Али бин Хасан, запросто выбрасывавший лопатой землю со дна 2 1/2-метрового шурфа; Хасан бин Хабиб, от чьего ястребиного глаза не ускользал ни единый черепок; Хаджи Хасан, работавший у нас в том году вместе с двумя сыновьями (восемь лет спустя к нам присоединился и его внук). Этих людей не надо было опекать и наставлять, я мог всецело сосредоточиться на зарисовках и описании очередных слоев и на анализе содержащихся в них черепков.

Как вы помните, я сделал скачок на двадцать пять метров к югу от своего последнего шурфа, исходя из предположения, что его старейшие слои расположены за пределами наиболее древнего поселения, укрытого в толще телля. Мы надеялись, что новый шурф выведет нас на четкие следы «барбарской» культуры. Очередной аккуратный квадрат с длиной стороны пять метров поместился несколько выше на отлогом склоне телля, недалеко от окружающего португальскую крепость сухого рва. Мы прикинули, что здесь до скального основания будет семь метров с лишком. Ничего не скажешь, глубокая яма…

Хотя Того уехала домой, я был твердо намерен анализировать керамику столь же тщательно, как делал это под ее руководством. Вот почему я был слегка озадачен, когда, вскрыв и описав первые три-четыре слоя, не обнаружил ничего похожего на четкую картину, отличавшую предыдущие шурфы. Черепки тонкостенных глазурованных и неглазурованных мисок горизонта 2 перемежались двойными ручками и китайским селадоном горизонта 1. Тут же встречались как более ранние, так и более поздние изделия: красные ребристые «барбарские» черепки и осколки бело-голубого фарфора династии Мии, который ввозился в XVI в., когда крепость служила португальцам. Если возраст слоя исчислять возрастом позднейшего изделия, следовало отнести эти слои к португальскому периоду, но уж слишком много было в них более древнего материала.

И тут, продолжая углубляться в грунт, я заметил по отвесным стенкам шурфа, что слои идут наклонно вниз в северо-восточном направлении. Поглядел на юго-запад и метрах в двадцати увидел ров. Вот и ответ. Мы копали отвалы — землю, выброшенную португальцами наверх, когда они обносили крепость сухим рвом. Естественно, что здесь вплоть до скального основания идет смесь всех слоев, этого следовало ожидать.

Так оно и оказалось: на 6-м слое наклонные напластования кончились, упершись в горизонтальную поверхность материка. Я приготовился встретить чистые горизонты 1 и 2.

И не встретил. В юго-западном углу шурфа кирки и лопаты вскрыли слой с обилием толстых оснований и цоколей карамельного цвета, знакомых нам по горизонту 3, а на остальной площади пошла красная ребристая посуда «барбарской» культуры. Я тотчас приостановил работы и вместе с Ради принялся зачищать всю поверхность раскопа совками. Постепенно на фоне темной земли в юго-западном углу проступили округлые очертания большой ямы.

Типы керамики города III, датировка около X II в. до н. э. Широко известны в касситском периоде Месопотамии, датируемом тем же временем