В поисках Дильмуна

Когда археолог выходит на слой с тщательно возведенными домами, да и вообще с любыми постройками, соблазнительно не идти дальше вглубь, а продолжать копать вширь, проследить, куда ведут улицы, войти в дома, обследовать комнаты, просеять мусор на полах и установить, что это за комнаты, какие люди в них жили. Лишь очень черствый археолог способен безотлагательно разрушить стену, чтобы посмотреть — что под ней. Но я копал шурф, разведочную выемку, призванную показать, что кроется в глубине земли. Да еще наш полевой сезон подошел к концу. Юнис почти завершил упаковку имущества, над опустевшими спальнями сняли кровлю, от лагеря остался лишь скелет, и я не мог рассчитывать па много дней работы. Поэтому мы пошли дальше вглубь. Но так как надо было спешить, я не стал рушить стены, а продолжал копать перед домами, со стороны улицы.

Я ожидал, что кладка покоится на каменном фундаменте: в ширину стены выкопан ров и заполнен камнями, как было заведено в древности (вероятно, заведено и теперь, только с добавлением цемента). Однако здесь мы увидели другую технику: ров шириной поменьше метра, но вдвое шире кладки, глубиной полметра с лишним, был наполнен плотно утрамбованным желтым песком, на котором и стояла стена. На мой взгляд, не очень-то надежный способ; подозреваю, что такой фундамент вряд ли мог выдержать чисто каменный дом. Но, может быть, стены изначально не были выше того, что мы застали, служа опорой для деревянной надстройки или барасти.

Пройдя фундамент насквозь, мы продолжали углубляться. На протяжении более метра шли четко разграниченные слои, изобилующие черепками характерной керамики «барбарской» культуры. Еще около метра работы — и упремся в скальное основание, тогда можно уезжать домой.

Внезапно ребристая керамика кончилась. Это было для меня полной неожиданностью. Я был уверен, что здесь, как и у Барбара, вплоть до стерильного песка будет идти красная ребристая керамика. На самом деле моим глазам предстал несомненно новый горизонт.

Типы керамики «цепочечного» периода, город I, вероятная датировка около 2500 г. до н. э.

Изучая в частично свернутом лагере разложенные на столах между упаковочными ящиками черепки, я установил, что переход от горизонта 4 к горизонту 5 отличается от прежних переходов такого рода. До сих пор различия в цвете глины и форме сосудов были настолько радикальными, что позволяли предположить полную смену населения и даже значительный промежуток во времени, за который предшествующие черты были совсем забыты. На этот раз сходство двух горизонтов было так же явственно, как и отличие. Новый горизонт тоже содержал яйцевидные сосуды из красной глины с гравием. Наиболее очевидное различие заключалось в способе украшения. Вместо ровных горизонтальных ребер здесь было то, что я назвал «цепочками» — смыкающиеся друг с другом приплюснутые бугорки. И венчики на горле были много проще, не треугольные в сечении, а лишь слегка отогнутые [23]. У сосудов без горла венчик также был проще и тоньше.

Этот род «барбарской» керамики вообще отличался отсутствием орнамента, если не считать одно-два кольца в верхней части; здесь же сосуды без горла были совсем гладкими, нередко с коротким, высотой чуть больше сантиметра, носиком у верхнего края [24]. В общей сложности орнамент «цепочка» был не так распространен, как простые ребра в горизонте 4; он прослеживался лишь на неполных десяти процентах всех черепков. Да и красные черепки, которые в предыдущем горизонте преобладали настолько, что рабочие подзывали меня всякий раз, когда им попадался черепок другого цвета, тут составляли всего около половины всего числа. Остальные черепки являли собой пестрое собрание — толстые, с примесью соломы, коричневые, желтые, зеленовато-белые, явно представляющие сравнительно емкую и грубую «кухонную утварь»; однако составить из них хотя бы один сосуд оказалось невозможным. В этом горизонте удалось идентифицировать еще только два вида посуды: маленькую плоскую миску из желтой глины [25] и изделие, которое фактически и сосу-дом-то нельзя назвать, — нечто цилиндрической формы, сделанное из обычной красной глины, но без дна. Единственное украшение — острое ребро ниже венчика [26]. Это изделие явно втыкали в песчаный пол в доме, чтобы хранить в нем какой-нибудь сухой продукт вроде зерна. Отсутствие дна предотвращало скопление влаги в хранимом продукте.

Следует подчеркнуть, что мы теперь копали песок — мелкий, словно мука, нанесенный ветром песок, очевидно покрывавший скальное основание в то время, когда тут появились первые поселенцы. В такой среде цилиндрический сосуд без дна был вполне пригоден, и неудивительно, что позднее, когда стали наслаиваться пласты, изобилующие щебнем и мусором, от него отказались.