В поисках Дильмуна

Вот когда пригодилась высокая квалификация моих рабочих! Двоих я поставил раскапывать эту яму, а остальным поручил снимать грунт кругом слой за слоем, зная, что на них можно положиться: они не смешают керамику с двух участков. Яма (естественно, появившаяся позже слоев, которые она пронизывала) достигала в глубину метра с четвертью, и в ней беспорядочно лежали черепки. Независимо от первоначального назначения ямы было ясно, что позднее в нее сбрасывали мусор жители селения, которое нам еще предстояло искать. Керамика была однородной, со всеми признаками особой культуры. Стенки сосудов достаточно толстые; глина, смешанная с песком, после обжига приняла теплый медовый или карамельный оттенок. Мы тут же окрестили эту керамику «карамельной посудой». Если современники Александра Великого, творцы тонкостенных сосудов, кормились, как мы шутили, кукурузными хлопьями, то представители «карамельной культуры», видимо, налегали на пиво. Конечно, миски у них были, но все — толстостенные и неуклюжие, притом встречались в сравнительно небольшом количестве [19]. Подавляющее большинство черепков принадлежало высоким кувшинам с горлом в виде раструба и крепким узким основанием, нередко образующим настоящий цоколь. Мы выделили две преобладающие формы: первая с коротким туловом и длинным горлом [20], вторая с высоким ту-ловом и коротким горлом [21]. Попадались предметы, которые я сперва принял за маленькие плоские тарелочки на крохотном поддоне; когда же мы их перевернули, выяснилось, что это крышки от кувшинов [22]. Правда, Найденного материала было маловато, чтобы выделять на нем некую культуру, но однородность его не вызывала сомнения, и бросалось в глаза явное отличие от керамики горизонтов 1 и 2, найденной в прежних шурфах. Перед нами был какой-то другой горизонт, и не вызывало никакого сомнения, что это горизонт 3. Ведь толстые основания уже встречались нам в смешанном материале слоя, лежавшего под горизонтом 2. Так что, хотя горизонт 2 (да и горизонт 1 тоже, коли на то пошло) почему-то не был представлен в новом шурфе, стратиграфическое расположение «карамельной» посуды ниже обоих этих горизонтов не вызывало сомнения. Стало быть, и возрастом она постарше.

Точно так же не приходилось сомневаться, что горизонт 4 — слои, прорезанные мусорной ямой, — еще старше. И с самого начала стало ясно, что горизонт 4 представляет «барбарскую» культуру. Полный контраст с «карамельной» посудой. Вместо толстых желто-коричневых черепков от небольших стройных сосудов барбарские слои содержали тонкие красные черепки больших пузатых емкостей. Если в «карамельной» керамике к глине подмешивались песок или солома, то барбарская глина разбавлена довольно крупным гравием. Статистически смена одного вида другим выражалась резко: даже в верхних «барбарских» слоях девяносто два процента найденных черепков принадлежали тонкостенной красной посуде с примесью гравия, и свыше трех четвертей этих сосудов были украшены горизонтальными ребрами, столь хорошо известными нам по раскопкам Бар-барского храма. Судя по материалу, поддающемуся реконструкции, здесь были представлены только описанные выше два яйцевидных типа барбарской посуды [17 и 18] — один без горла, другой с горлом и треугольным венчиком.

Мне доставило огромное удовлетворение, что наконец-то я на этом городище отыскал «барбарскую» культуру в стратиграфическом контексте. Однако вскоре выяснилось, что я не просто копаю культуру, выраженную четкими напластованиями: мы вышли на город. До того я уже и думать забыл о городах. С той поры, как тремя месяцами раньше я определил и покинул южную стену исламского «дворца-крепости», мы прошли три шурфа до скального основания, и этот шурф был четвертым. Если не считать непонятную стену горизонта 2, прорезающей один из углов первого шурфа, я слой за слоем копал обычный грунт. Ни строений, ни полов, ни улиц, ни печей или очагов, ни врытых в землю сосудов— словом, ничего, говорящего о том, что на охваченных шурфами участках кто-то жил. Здесь же, на новом раскопе, я прошел через отвал у рва, потом через мусорную яму и вдруг очутился на углу улицы.

Когда был снят самый первый «барбарский» слой, нашим глазам предстало аккуратное каменное строение. Его стена из тесаного камня тянулась от северного края шурфа на юг почти до мусорной ямы с «карамельной» посудой, затем под прямым углом поворачивала и исчезала в западной стенке. В четырех метрах от нее, вдоль всего восточного края раскопа, обозначая другую сторону улицы, обнажилась еще одна стена. В доме на углу был дверной проем, и, продолжая копать, мы расчистили большой прямоугольный камень, образующий порог. Высота стен составляла примерно три четверти метра.

Распределение керамики в шурфе у внутренней стороны северной стены, Кала’ат аль-Бахрейн. Процентная диаграмма особенно ярко показывает три разрыва в чередовании типов керамики