В поисках Королевы роз (СИ)

На слове «безобразничать» принца атаковали уже стулья. Дальнейшую фразу он едва расслышал. Стульев в зале было много, и сейчас все они, сталкиваясь друг с другом, стремились атаковать мужчину, сбить его с ног и… О дальнейших последствиях Кашуэ старался не думать, лавируя между спящими на полу товарищами — и почему никто до сих пор не проснулся?! — и летающей мебелью.

— Эх, на печь бы тебе, — проскрипела всё та же ножка стола, когда Кашуэ спланировал под него. Стол задрожал, отрываясь от пола — но пара секунд у мужчины всё же была, ведь заботливые хозяева прибили все столики. — Не любят полтергейсты домашний очаг, и огонь тоже не любят — я её удерживаю пока…

Не раздумывая, Кашуэ метнулся к печи, подтянулся и вскочил на неё. Полыхнуло пламя, и мужчину обдало теплом. Но почти сразу огонь вернулся к прежнему едва заметному тлению. Стулья грозно зависли вокруг, не в силах переступить некую незримую границу.

— Догадался! — с явным удивлением сообщим сам себе один из углов печи. — Надо же, сообразительный какой.

— Я не сообразительный, — отдышался Кашуэ. Кажется, это существо не было врагом и могло помочь против неведомой злой силы, атаковавшей мужчину. — Я просто вас слышу. Может, вы объясните, что тут, трах-тарарах, происходит?!

Он чудом вспомнил, что всякие духи не любят злых слов, так излюбленных солдатами. Пришлось вставить вовремя подвернувшееся любимое ругательство сестры. Разозлить ещё и пока доброжелательного духа Кашуэ не желал. Ему и одного противника многовато.

— Как — слышишь? — опешила тень печного угла. В ней стали прорисовываться очертания маленького сгорбленного существа с кошачье-острыми ушками. — Неужто видящий? Вы ж все померли лет, почитай, двести назад!

— Я моложе, — Кашуэ перевёл взгляд на зависшие группой стулья. За ними сгущалась тьма. Клякса, немного темнее, чем атмосфера вокруг, приобретающая форму человеческого силуэта… От этой кляксы тьмы веяло злобой и атмосферой ужаса. — Может, новое поколение появилось. Важнее — как ЭТО победить?

— Говорят, чтобы изгнать злого духа, нужно провести рядом с ним три ночи. Я потому-то дружков твоих и усыпил, да и тебя тоже пытался. Думал, заснёте, ничего не заметите, а там, может ещё на пару дней останетесь, да и переночуете. Тогда бы полтергейст меня в покое и оставил.

— А почему ты просто не ушёл? Дом так для тебя важен?

— Я — кобольд! — глаза фигурки сверкнули зелёным. Теперь кобольд стоял достаточно близко, чтобы мужчина мог рассмотреть мохнатую шёрстку на открытых участках тела, приплюснутую мордочку с носом-кнопкой и вертикальные зрачки глаз. — Мы — частицы наших домов! Попробуй, отруби себе руку или ногу и отправь их жить самостоятельно! Но мне и так недолго осталось, — погрустнел домовой дух. — Я сохранил власть лишь над печью, но мои силы тают. Пара дней — падёт и она, а тогда полтергейст поглотит меня.

— Ладно, ладно, — не выдержал Кашуэ, — намёк понял. Постой, но разве кобольды — не горные духи?

— Нет, — удивился дух. — Домашние мы. Ненадолго, наверное, судьбинушка моя горькая…

— Я же сказал, намёк понял. Проведу здесь ещё две ночи, — уточнил принц. — Но мои люди останутся ночевать в другом месте, я не намерен подвергать их опасности.

— Так остальные дома ещё опаснее будут! За этим хоть я приглядывал.

Кобольд ещё сильнее скорчился, пригорюнившись.

— Я почему дружков твоих усыпил-то? Полтергейсты эти — они ведь страхами питаются. Стоит одному испугаться, полтергейст сразу сильнее станет, а тогда и второму страхи какие привидятся, за ним и третьему…

— Я не боюсь, — утешил его принц, — я в бешенстве! И, как назло, у меня нет времени на очистку всех домов!

— Ты мне помоги, а там уж я тебе подсоблю, — предложил, воспылав надеждой, кобольд. — Этот — он главный самый, с ним справишься — другие сами растворятся!

— Договорились, — кивнул мужчина.

Пара минут прошла в молчании: кобольд осознавал радостную весть, а Кашуэ наслаждался покоем. И тут мужчина физически ощутил, как задрожал от незримого напряжения воздух вокруг.

Кобольд испуганно пискнул и скакнул в устье печи, захлопнув за собой заслонку. Вокруг печи проявился едва заметный серебристый круг, уходящий в стену, к которой она прикасалась — и этот круг дрожал, колыхался и явно продавливался.

Волшебная граница слабела с каждой минутой. Начали ворочаться солдаты, словно наведённый на них сон стал ослабевать. До рассвета, прикинул принц, ещё минут сорок, а чудовищное творение из мрака уже заметно росло, пульсируя и втягивая в себя тьму зала и явные кошмары, начавшиеся у некоторых спящих.

У Кашуэ ослабели руки. Сердце и разум стали заполнять страхи: мелкие, ерундовые, но бесчисленные. Мужчина изо всех сил взывал к здравому смыслу, но страхи не подчинялись рассудку, служа только иррациональности.

Когда в небе за окном появилась первая едва розоватая полоска, Кашуэ уже был на пределе. Ещё немного — и он бы сломался, уступив подкатывающему безрассудному ужасу. Но полтергейст отступал, сдаваясь наползающему рассвету, а вместе с ним уходили страхи и сомнения.