В поисках манускрипта

Крила, не вставая, сжала зубы, закрыла глаза, откинула голову и протяжно застонала, желая справиться с собой. В этом стоне смешались и страсть, и злость на это ничтожество, посмевшее поднять на неё руку, и внезапно накатившая тоска из-за промелькнувшего образа, уже давно тщательно спрятанного на задворках памяти. Её ярость, и презрение не исчезли, они просто отодвинулись далеко на периферию сознания. Она любила и ненавидела, ощущала себя жалкой и одновременно жаждала ласк этого явно насмехающегося над ней мужчины. Он с интересом наблюдал, как женщина перед ним изнемогает от страсти, справиться с которой не в силах. Повторялось всё то, что было с Сашем вчера, только их роли поменялись на противоположные. Сегодня не он, а она была готова на коленях умолять его снизойти и любить её.

Саш стоял над ней и с грустной улыбкой смотрел на её прекрасное лицо с закрытыми глазами и закушенной губой.

Неожиданно Крила открыла глаза, и, уже совершенно не владея собой, упала спиной на ковёр и призывно отогнула подол платья и кружевных нижних юбок, разложившихся вокруг её бёдер, будто лепестки гигантского цветка. Она раскинула свои обнажённые молочно белые ноги и подняла на мужчину свои блестящие полные безумной страсти глаза. Саш, целых три года мечтавший прикоснуться к этому роскошному телу, не смог, да и не захотел сопротивляться возникшему желанию. Сейчас это роскошное тело безраздельно принадлежало ему и только ему, он мог распорядиться им как хочется. Он расстегнул брюки и погрузился в центр этого цветка.

Когда всё кончилось, она встал, поглядел на лежащую перед ним женщину и сказал:

— Мы квиты, — и вышел из её гостиной.

Дверь захлопнулась. Крила осталась одна.

Она изнемогала от полученного наслаждения, остатки желания ещё бурлили в её теле, но ярость и презрение к этому деревенскому выскочке уже поднимали свою голову.

— Ты ещё не знаешь у кого пытаешься выиграть, мальчик, — пробормотала виконтесса сквозь зубы. Она встала с ковра, шатаясь от потери сил во время этого урагана страсти, упала в кресло и стала с яростью звонить в колокольчик, вызывая слуг.

Когда прибежали слуги, она уже сменила яростное выражение лица на несчастное и проговорила тихим прерывающимся от бешенства голосом, которое слуги приняли за слабость:

— Попросите прийти милорда, как можно быстрее. А если его нет, то господина барона Кослета.

Весь её вид не оставлял у слуг сомнений, что случилось что-то страшное: она была растрёпана, платье съезжало с плеча, а её щёки лихорадочно горели.

Граф оказался в замке и, когда взволнованные слуги передали ему просьбу виконтессы, сразу оставил все дела и поспешил к ней.

Когда Нельс вошёл, то сразу прошёл в спальню, ожидая найти её там. Однако широкая неразобранная кровать была пуста, и он вернулся в гостиную.

Граф не сразу нашёл её глазами. Она сидела в углу, в кресле, забравшись на него с ногами и, сжавшись и закрыв лицо, тихо всхлипывала.

— Что случилось, дорогая моя!

— Отошлите слуг, дорогой граф, я не хочу, чтобы это разнеслось по замку.

Граф жестом отослал слуг, столпившихся в проёме двери, и запер за ними дверь.

— Теперь можете сказать. Что с вами случилось?

— Меня изнасиловал слуга, — выдавила из себя виконтесса.

— Что?! Кто? — полыхнул гневом граф. — Кто посмел?!

Он задохнулся от подступившей к горлу ярости.

— Ваш новый лечебник. Я позвала его, чтобы он принёс мне эликсир от бессонницы, и недальновидно отослала слуг. Он набросился на меня и … и… — она отвернулась и судорожно вздохнула. — О, Боже мой!

Граф неверяще нахмурился. Не может быть! В его замке кто-то посмел такое! Да ещё и сын Корвина?! На вид вроде умный парень.

— Мне кажется, он маг… Он не давал мне кричать и сопротивляться пока не … — женщина опять всхлипнула, не закончив фразы.

— Ну, вполне можно ожидать, если у него отец маг, — пробормотал Нельс тихо, но виконтесса услышала и насторожилась, ожидая дополнительных признаний. Однако граф в ярости стиснул зубы и замолчал.

— Надо что-то придумать, чтобы Корвин не успел вмешаться, — между тем размышлял Нельс. Как ни кипело в нём желание просто придушить этого зарвавшегося щенка, рассудок вовремя напомнил ему, что это не простой лечебник, а сын его мага. Отношения с виконтессой внезапно встали в противоречие с его отношениями с личным магом. Графу пришлось признаться самому себе, что маг для него важнее.

— Думаю, выходка отпрыска и его самого приведёт в ужас, но как отец, он начнёт ставить мне палки в колёса. Однако мальчишку надо наказать, чтобы не забывался, — Нельс сдержал пытавшийся его захлестнуть гнев. — Был бы кто другой, повесил бы его безо всяких размышлений, а тут просто велю выпороть. Уверен, что Корвин меня поймёт, простолюдин посмел поднять руку на аристократку! Я просто не могу оставить это без наказания.

Он наклонился к сидящей в кресле женщине и ласково сказал:

— Не волнуйтесь, дорогая, всё уже в прошлом. Я пришлю вам служанку с успокоительным, она позаботится о вас и уложит в постель. Вам нужно отдохнуть. Может, вам прислать моего мага?