В поисках минувших столетий

Средневековый ученый, раздираемый противоречиями.

«Тайная история» — это памфлет, это едкая сатира на Юстиниана. Во всех бедах империи, даже в пожарах и бурях, винит Прокопий Юстиниана. Император, полный, круглолицый и румяный человек, проводил дни и ночи за письменным столом, рассылая во все концы поток законов и постановлений, с помощью которых он собирался исцелить все недуги обширной империи. Быстрый в решениях, он, едва выслушав обвинителя, уже диктовал судебный приговор. Юстиниан никогда не выказывал гнева, его голос оставался ровным и спокойным, даже когда император обрекал на гибель десятки тысяч ни в чем не повинных людей, когда он приказывал сжечь большие города и обратить в рабство целые племена. Он умел лгать и лицемерить, а в нужный момент глаза его источали слезы.

Тот, чья доброта и мягкость были прославлены в сочинении «О постройках», теперь обвиняется в ограблении страны и в нарушении старинных законов!

Так где же правда Прокопия? Там, где он в льстивом тоне восхваляет мудрость Юстиниана и воздвигнутые им церкви и крепости, или там, где в явном раздражении он рисует беспощадную карикатуру?

Нужно длительное и тщательное исследование, сопоставление обоих сочинений между собой, сравнение их с документами, с другими книгами, написанными в те же годы, — только так можно восстановить подлинный образ Юстиниана и дать справедливую оценку его деятельности.

ЧТО ЖЕ МЕШАЕТ ИСТИНЕ?

Итак, вопреки своим обещаниям летописцы далеко не всегда рассказывают правду. Что же заставляет их уклониться от истины, исказить картину, умолчать или, напротив, добавить какую-то деталь?

В IV веке до н. э. греческий философ Аристотель написал трактат о государственном строе Афин. В первой части этого сочинения он набросал очерк афинской истории с древнейших времен вплоть до V столетия включительно. Книга была утеряна, и долгое время ученые могли пользоваться лишь несколькими отрывками из нее, сохранившимися, потому что другие писатели древности читали и цитировали Аристотеля. Только в конце прошлого столетия был обнаружен написанный на папирусе текст утерянного трактата, который, как оказалось, содержит немало новых сведений по древнейшей истории Афинского государства.

Среди прочего Аристотель рассказывал о законодательстве Дракона. О законодательстве Дракона знали и раньше. Его законы, изданные в VII веке до н. э., сурово карали за уголовные преступления и прежде всего за убийство. Даже неодушевленные предметы, если они, упав, убивали человека, подлежали, согласно законам Дракона, суду и наказанию. Недаром выражение «драконовы законы» стало впоследствии обозначать «суровые законы».

Аристотель рассказывал не только об уголовных законах Дракона, но и о его политических реформах, о различных преобразованиях, проведенных Драконом в политическом устройстве Афинского государства. При этом бросалось в глаза, что некоторые мероприятия, о которых писал Аристотель, плохо вязались с нашими представлениями об истории Афин.

По законам Дракона, например, высшими должностными лицами оказывались стратеги и гиппархи, но известно, что эти должности были введены только в конце VI века, да и то на первых порах афинские стратеги пользовались меньшей властью, чем архонты. Согласно Аристотелю, при Драконе был организован совет четырехсот, тогда как другие источники относят возникновение совета четырехсот ко времени более позднему, нежели VII столетие. По законам Дракона (как их излагает Аристотель), за непосещение народного собрания устанавливались штрафы от 1 до 3 драхм в зависимости от принадлежности к тому или иному разряду афинского населения, — однако драхма была слишком крупной монетой в VII столетии, чтобы в таких размерах устанавливать штраф за непосещение народного собрания, да к тому же и народное собрание, и самое деление граждан на разряды были введены только через несколько десятилетий после Дракона другим афинским реформатором, Солоном.

Остановимся на этом. Как могло получиться, что Аристотель описал реформы Дракона, которые в действительности вовсе не были проведены? Здесь надо вспомнить, что Аристотель писал в IV веке, а деятельность Дракона относится к VII столетию — примерно триста лет отделяли Аристотеля от Дракона. Ни у одного из историков, писавших о ранней истории Афин, Аристотель не мог найти рассказ о Драконе: ведь о драконовых законах ничего не знал даже отец греческой исторической науки Геродот.

А вместе с тем уже в V веке в Афинах ходили разговоры о том, что Дракон, мол, провел какие-то справедливые реформы, установил какие-то справедливые порядки и что, мол, неплохо бы вернуться к тем порядкам, которые существовали при Драконе. Появились даже сочинения, авторы которых излагали под видом законов Дракона собственную программу преобразований. Эту-то возникшую в V веке программу Аристотель и принял за подлинные законы Дракона.