В поисках минувших столетий

Римский историк Тацит клянется писать без гнева и пристрастия. История, восклицает византийский летописец Никита Хониат, имеет главной целью истину, он совершенно чуждается ораторского красноречия и поэтического вымысла. Монах одного из эльзасских монастырей Гунтер Пэрисский обещает, что на листах его повести не встретятся ни ложные, ни сомнительные известия, что он расскажет правдиво и в строгой последовательности о событиях прошлого.

Казалось бы, что может быть лучше: правдивые, беспристрастные повести современников, описывающие важнейшие события минувших столетий. Исследователю остается только пересказать их, только изложить историю Римской империи по Тациту, византийскую историю XII века — по Никите Хониату, события Четвертого крестового похода — по Гунтеру Пэрисскому.

МИР, УВИДЕННЫЙ ПО-РАЗНОМУ

Но вот что неожиданно обнаруживается: все эти летописцы, клянущиеся говорить правду и только правду, обещающие писать без гнева и пристрастия, нередко по-разному рассказывают об одном и том же.

Летом 1203 года венецианский флот и отряды крестоносцев подошли к стенам Константинополя — столицы Византийской империи. Вместе с крестоносцами прибыл туда и византийский царевич Алексей, отец которого, император Исаак Ангел, был низложен собственным братом, Алексеем III Ангелом, и вслед за тем ослеплен и брошен в тюрьму. За огромную сумму денег крестоносцы обещали царевичу Алексею освободить его отца и восстановить его на константинопольском престоле.

После недолгого сопротивления Алексей III бежал из Константинополя, прихватив с собой государственную казну. Исаак был возведен на престол, а царевич Алексей сделался его соправителем.

Казалось, задача, стоявшая перед участниками крестового похода, выполнена. Оставалось немногое — получить деньги от византийских императоров и вернуться восвояси. Однако крестоносцы не вернулись восвояси — вместо этого они захватили Константинополь.

О том, как это произошло, рассказывают многочисленные хронисты: византийский историк Никита Хониат, находившийся в Константинополе во время осады города крестоносцами; некоторые участники крестового похода и их современники, в том числе уже известный нам Гунтер Пэрисский; русский писатель, имени которого мы не знаем, оставивший повесть «О взятии Царьграда итальянцами». Я не буду сопоставлять все эти рассказы — их слишком много для этой маленькой книги, но давайте сравним два повествования, принадлежащих двум уже знакомым нам историкам: Никите Хониату и Гунтеру Пэрисскому, обещавшим, как вы помните, рассказывать только истину.

Алексей III, сообщает Гунтер, увидев мужество наших воинов и сознавая свои прегрешения, бежал, и тогда жители Константинополя открыли ворота и приняли царевича Алексея как законного наследника престола. Вместе с царевичем Алексеем вступили в город «наши» (то есть крестоносцы), но, получив заверение, что им будут уплачены обещанные деньги, покинули Константинополь и встали лагерем у его стен.

Сразу же после этого среди граждан Константинополя началось тайное недовольство: распространялись слухи, будто новый император отдал крестоносцам сокровища почти всей Греции и собирается разграбить все государство, чтобы оделить своих западных друзей. Царевич Алексей, продолжает Гунтер, огорчался, видя, сколь недостойно ведут себя его подданные и насколько неверными людьми они себя выказали; он помнил о клятвенном обещании крестоносцам — уплатить деньги.

Некий Мурцифло возглавил заговор и собственноручно убил Алексея, говоря, что пусть лучше тот погибнет, нежели сокровища Греции уплывут в чужие руки. После этого Мурцифло возложил на себя императорскую корону. Получив престол таким дерзким и неумным, по словам Гунтера, способом, он стал мечтать об уничтожении всех «наших». Хитростью он пытался заманить крестоносных вождей в Константинополь, чтобы прикончить их.

Страх охватил крестоносцев, ибо они были в чужой стране, среди совсем дурного народа. Вместе с тем они хотели отомстить за убийство законного императора и наказать его дерзкого убийцу. После недолгих битв «наши» ворвались в город. Здесь они обнажили оружие — конечно, только для того, чтобы испугать жителей Константинополя, ибо у них отнюдь не было желания дальше проливать кровь. Но византийцы, не поняв их намерений, бросились бежать такими густыми толпами, что улицы показались тесными бегущим. Кое-кто при этой давке погиб, но лишь очень немногие.

Довольно. Дадим теперь слово византийскому писателю Никите Хониату.

По его рассказу, когда Алексей III бежал из Константинополя, императором был провозглашен Исаак, о котором Гунтер совершенно не упоминает. Царевич Алексей (помните, к нему Гунтер относится с такой симпатией) окружил себя, по словам Никиты Хониата, теми людьми, которые в свое время ослепили его отца, и постепенно оттеснил слепого Исаака от власти. Исааку только оставалось роптать сквозь зубы и мечтать, что свершится чудо и он прозреет.