В поисках равновесия. Великобритания и «балканский лабиринт», 1903–1914 гг.

В балканской политике Великобритании пересеклись три уровня противоречий: европейский, ближневосточный и региональный (внутрибалканские разногласия). Со второй половины 1870-х до середины 1890-х гг. европейские и ближневосточные приоритеты внешней политики Англии совпадали (сотрудничество с Австро-Венгрией и поддержание территориальной целостности Османской империи), что отразилось на подходах Лондона к развитию ситуации на Балканах. В соответствии с этой логикой присутствие Турции и Австро-Венгрии на Балканском полуострове должно было способствовать поддержанию выгодного для Англии баланса сил. Однако в условиях конца XIX в. европейский и ближневосточный уровни британской политики начали диссонировать. Хотя у Британии отсутствовали прямые противоречия с Австро-Венгрией на Ближнем Востоке, в Европе Двуединая монархия выступала в качестве ближайшего союзника Германской империи и в силу своего географического положения способствовала продвижению последней на Восток. Ослабление позиций Австро-Венгрии и Турции в регионе представлялось возможным за счет усиления других элементов подсистемы, что предполагало ревизию статус-кво на Балканах.

Россия, Австро-Венгрия и Германия ставили знак тождества между стабилизацией обстановки на Балканах («умиротворением» Македонии) и сохранением статус-кво в регионе. Англия продемонстрировала иное понимание этой проблемы. В Лондоне осознавали, что попытки поддержания существовавшего на Балканах статус-кво были тщетны, поскольку они не решали основополагающие проблемы (откол европейских провинций от Турции и распри местных государств за эти области), а только содействовали дальнейшему накоплению противоречий в подсистеме. Дестабилизация ситуации в регионе отвечала, с одной стороны, интересам Британии, с другой – местных акторов (в эту категорию мы также включаем национально-освободительные движения на территории Македонии). Форин Оффис рассчитывал на то, что ему удастся использовать конфликт на Балканах как инструмент поддержания баланса сил на Ближнем Востоке в целом. Местные игроки (Болгария, Сербия, македонские революционеры) предвидели, что волнения в Македонии спровоцируют вмешательство «заинтересованных держав», а потому рассматривали активизацию балканской политики Англии как фактор, уравновешивавший влияние России (в случае с Болгарией) и Австро-Венгрии (с точки зрения Сербии) на Балканском полуострове.

Многочисленные акции радикалов как в Великобритании, так и на Балканах, а также заявления Лэнсдауна по поводу македонских реформ не просто создавали у местной публики впечатление об английских «симпатиях» к «правому делу» балканских народов, а скорее были ей так истолкованы намеренно. Тенденция «раздувания» антитурецких высказываний британских деятелей, а также смешения позиций Форин Оффис и неофициальных кругов проявилась и в османском восприятии ближневосточной политики Лондона. Турки, по сообщению действующего драгомана британского посольства в Константинополе Дж. Г. Фицмориса, приписывали усилиям Англии интернационализацию македонских реформ[527]. Видные османские интеллектуалы рассматривали британскую политику на Балканах как проявление турко-фобии. По словам турецкого вице-консула в Великобритании Халил Халида, в английской прессе как радикальной, так и джингоистской направленности из номера в номер повторялись предложения «вырвать» из рук турок дела их собственной страны и «назначить губернаторов-христиан, которых Проведение, несомненно, наделит особенным административным гением»[528]. Халид порицал двойные стандарты великих держав, в частности Англии, которая признавала за Болгарией право на независимое существование, но проводила совершенно иную политику в отношении Египта[529]. Масло в огонь подливали немцы, которые пытались представить британскую политику более антитурецкой, чем она была на самом деле[530].

Нельзя сказать, что Лондон открыто поддерживал антиосманские силы. Более того, уже в 1905 г. Форин Оффис призывал радикалов сбавить обороты в критике Порты, поскольку складывалось впечатление, что в случае нового восстания в Македонии Англия окажет содействие инсургентам[531]. Однако некоторая благосклонность официального Лондона и симпатии радикалов к балканским игрокам произвели «эффект бумеранга», который в свою очередь повлиял на выработку британской политики в регионе. Отказываясь от поддержки Турции, где год от года укреплялись германские позиции, Британия вставала на путь сближения со своим извечным противником – Россией.

Глава II Балканская политика великобритании в условиях межблокового противостояния (1908–1911)

§ 1. Балканское «эхо» англо-русского сближения: проект Санджакской железной дороги и Младотурецкая революция 1908 г