В поисках равновесия. Великобритания и «балканский лабиринт», 1903–1914 гг.

Британских дипломатов, пристально следивших за образованием Балканского союза, прежде всего волновала позиция России, чье мнение имело определяющее значение для Сербии и Болгарии. Между тем обозначившиеся тенденции в политике Петербурга вызывали серьезную озабоченность у сербского и болгарского руководства. Во-первых, речь шла о состоявшемся в октябре 1910 г. Потсдамском свидании Николая II и Вильгельма II. Сербы рассматривали это событие как шаг к восстановлению Союза трех императоров[776]. Подобная перспектива казалась Белграду настоящим кошмаром, поскольку лишила бы его покровительства великой северной империи перед лицом Дунайской монархии. Кроме того, сербское правительство, помня об австро-русской Антанте 1897 г. и событиях, предшествовавших Боснийскому кризису, опасалось очередной сделки Вены и Петербурга. Согласованность действий балканских государств, по мнению М. Миловановича, совмещавшего в тот период должности министра иностранных дел и премьер-министра Сербии, снижала риск вмешательства великих держав в дела региона[777]. Во-вторых, активность русского посла в Константинополе в вопросе достижения двустороннего русско-турецкого соглашения по поводу Проливов наталкивала на мысль, что Петербург был готов гарантировать Порте территориальную целостность ее владений[778]. Решение проблемы беспрепятственного прохода русских военных кораблей через Босфор и Дарданеллы посредством достижения компромисса с турецким правительством представлялось Петербургу настолько желательным, что некоторые высокопоставленные чиновники внешнеполитического ведомства России даже рассматривали возможность вхождения Турции в союз балканских государств[779]. Применительно к болгарским интересам это означало отказаться от идеи присоединения Македонии в обозримом будущем.

Вполне уместно предположить, что в Лондоне разделяли озабоченность сербов и болгар в связи с политикой России, а также ее стремлением включить в будущую «балканскую федерацию» Турцию, поскольку, обеспечив статус-кво на полуострове, Порта располагала бы «всеми своими военными силами для защиты других частей империи»[780]. Таким образом, интересам Британии, с одной стороны, и местных государств – с другой, соответствовал такой проект создания Балканского союза, который предусматривал бы активную вовлеченность Петербурга в дела полуострова и лишал бы Турцию стратегического перевеса в регионе.

Начавшиеся в 1911 г. переговоры между сербскими и болгарскими политиками о заключении союза в буквальном смысле вынудили русское правительство встать «во главе» этого процесса. Ключевой фигурой в проводившихся совещаниях и консультациях по поводу разработки сербо-болгарской военной конвенции и текста договора о распределении сфер влияния в Македонии был русский посланник в Белграде Н.Г. Гартвиг. Без его совета, как отмечал британский коллега Гартвига Дж. Уайтхэд, «не принималось ни одно решение ни во внутренней, ни во внешней политике Сербии»[781]. Он был известен как убежденный славянофил, по многим вопросам действовавший вразрез с официальной точкой зрения Петербурга, что, как показали дальнейшие события, лишало цельности внешнеполитический курс России на Балканах.

Переговоры между сербами и болгарами были полны внутреннего драматизма, что обусловливалось двумя обстоятельствами. Во-первых, Сербия и Болгария, соглашаясь с антитурецкой направленностью военной конвенции, расходились во взглядах на главный источник угрозы для их национальной безопасности. Белград, в отличие от Софии, волновала антиавстрийская ориентированность договора[782]. Во-вторых, переговоры не раз заходили в тупик из-за многочисленных споров и разногласий относительно принципов раздела Македонии на сферы влияния, а также конкретных территориальных деталей. Как точно подметил русский посланник в Софии А.В. Неклюдов, сербы и болгары «ожесточенно спорили из-за каждой возвышенности, каждой деревни и каждого ручья»[783]. В конце концов монархами и премьер-министрами двух стран были подписаны союзный договор и секретное приложение о распределении сфер влияния в Македонии. Сербия признавала за Болгарией территории к востоку от Родопских гор и р. Струмы, а Болгария за Сербией – земли на север и на запад от горы Шар-Планина. Вопрос о будущем территорий («спорной зоны») между Шар-Планиной, Родопом и Охридским озером выносился на арбитраж русского царя[784]. В мае 1912 года была заключена сербо-болгарская военная конвенция. Так, обе стороны обязывались прийти на выручку друг другу в случае нападения Румынии на одну из них; Болгария обещала выслать на помощь Сербии войска, если Австро-Венгрия атакует Сербию или вторгнется в Нови-Пазарский санджак. Были детально оговорены статьи, касающиеся вступления союзников в войну против Турции и ведения против нее совместных боевых действий[785].