В поисках Зефиреи. Заметки о каббале и «тайных науках» в русской культуре первой трети XX века

Ниже мы будем обсуждать интерес Бориса Поплавского к эзотерическим знаниям, пробудившийся у него, как мы увидим, в очень раннем возрасте. В качестве некоего введения и пытаясь отчасти восполнить лакуны в его биографии, мы коснемся вначале малоизвестного «ростовского периода» в его жизни394. О промежутке времени после того момента, как он со своим отцом покинули Москву летом 1918 года, и до их прибытия в Константинополь в 1920‐м известно очень мало, а потому особую ценность представляют рукописи его ранних стихотворений и рисунки. Ниже мы публикуем рукописные материалы, сохранившиеся в архиве литературного объединения «Никитинские субботники» (Отдел рукописей РГБ. Фонд 178) и относящиеся именно к этому раннему периоду творческой биографии Бориса Поплавского. Эти три листа толстой бумаги большого формата, очевидно вырванные из какого-то альбома, содержат точную датировку и указание на место: Ростов-на-Дону, 1919. Судя по следам подклейки по углам с обратной стороны листов, они имели какую-то дальнейшую, неизвестную нам судьбу.

Бежавшие из столиц и с занятых красными территорий писатели, поэты, драматурги и журналисты организовывали в разных городах деникинского Юга России кружки, салоны, издательства, история которых до сих пор не написана. Одним из наиболее известных среди них были «субботы» у Евдоксии Федоровны Никитиной (1895–1973) в Ростове-на-Дону, которые в 1919 году активно «посещала тогдашняя художественная элита»395. Вот как рассказывал об этом оказавшийся в 1920 году в Берлине участник этих собраний писатель Александр Михайлович Дроздов (1895–1963):

Теперь, когда я вспоминаю о ростовском кружке, группировавшемся вокруг Е. Ф. Никитиной, русской феминистки и поэтессы, я вижу ясно, что вовсе не литература была там своего рода синдетиконом, склеивающим нас, но эта исконная тяга интеллигента к интеллигенту, которые устали и измучились. Мы собирались по субботам и неизменно в одном и том же составе: Е. Н. Чириков, всегда бодрый, шутливый и ласковый, проф[ессор] Ладыжников396, Борис [А.] Лазаревский, Любовь [Н.] Столица, худ[ожники] И. [Я.] Билибин, Е. [Е.] Лансере, Игнатий [С.] Ломакин, или граф Ломакин, прозванный так за внушительную свою внешность, зычный голос и светскую изысканность за столом, я, художник [Л. Н.] Голубев-Багрянородный, Е. Ф. Никитина, супруг ее, министр времен Керенского397 <…>. Постоянно бывали дочь Чирикова, молодая художница Людмила Евгеньевна, и жена его, актриса Иолшина398. Это было ядро. Остальные приходили как гости: художники, литераторы и актеры, забредавшие в Ростов, а изредка, как лакомое блюдо, заезжавшие из Европы политические деятели399.

Отметим, что бóльшую часть упомянутых Дроздовым участников собраний объединяла также служба в деникинском Осведомительном агентстве (ОСВАГ), или (с февраля 1919 года) Отделе пропаганды при правительстве Вооруженных Сил Юга России. «Субботники» продолжались до середины декабря 1919 года, затем вместе с армией их участники двинулись к югу, на короткое время возобновив собрания в Новороссийске в начале 1920-го.

Публикуемые ниже документы, связанные с жившим тогда вместе с отцом в Ростове-на-Дону Борисом Поплавским, а также его другом, поэтом и писателем Георгием Петровичем Штормом (1898–1978), сохранились, очевидно, именно благодаря их знакомству с организаторами «Никитинских субботников». Можно предположить, что Поплавский и Шторм посещали эти собрания, хотя ни в каких воспоминаниях их фамилии не встречаются400. Вероятно, они оказались в числе упомянутых Дроздовым «гостей», «художников, литераторов и актеров, забредавших в Ростов».

Изображения публикуемых нами рукописных материалов воспроизводятся на вкладке.