В полете. Мир глазами пилота

На смотровой площадке установлен столбик с торчащими во все стороны указателями, сообщающими расстояние до разных точек планеты. И у пилотов, и у пассажиров, только что прибывших в Кейптаун, такое указательное дерево вызывает легкое изумление, а иногда и жестокий приступ плейслага. Одна из стрелок указывает на Антарктиду, на стрелке, смотрящей в противоположном направлении, значится «Лондон». Я думаю о парусных судах и о забытом, штормовом, названии этого мыса. Интересно, стоял ли здесь кто-нибудь сегодня утром, когда мы пролетали над маяком? Слышал ли кто-нибудь шум наших двигателей меж измочаленных ветром туч?

Мой отец покинул Конго в июне 1958 года. Сначала он полетел в Каир, где пробыл девять дней, а оттуда дальше, в Бельгию. В Бельгии он продолжил свое обучение, по окончании которого был послан в Бразилию. Туда он решил добираться морем.

Но до моря тоже надо было добраться – и сначала он сел на поезд. Он оказался единственным пассажиром, который должен был подняться на борт судна в Антверпене, и пароходная кампания, чтобы сэкономить своему кораблю одну остановку, предложила отцу отплыть из Гамбурга. Потом он будет вспоминать в своем дневнике ледяной январский туман, поглотивший реку и залив. Свою первую ночь на корабле отец провел под звуки туманного горна. На следующий вечер качкой смело всю посуду со столов в кают-компании. Стюарды, ни слова не говоря, накрыли столы заново. Чтобы удерживать скатерти, на столы поставили тяжелые графины с водой.

Самолет, следующий из Европы в Бразилию, тоже покачивает, и иногда можно заметить внизу корабль, идущий тем же маршрутом. В ночи он похож на одинокую звездочку, что заблудилась и случайно оказалась ниже линии горизонта. Я оглядываю кабину в поисках названия моего 747-го – оно должно быть написано где-то здесь, на маленькой табличке. Обычно «боинги» называют в честь крупных городов. Я до сих пор помню имя корабля, на котором плыл мой отец – Санта-Елена. Принадлежало это судно гамбургской пароходной компании Hamburg Südamerikanische Dampfschifffahrts-Gesellschaft. Отец, обожавший иностранные языки, наверняка очень обрадовался, прочитав это наименование и обнаружив, что компания сохранила дореформенное написание с тремя «f». В то время он уже изучал португальский и говорил, что гласные в этом языке обожают собираться вместе так же, как согласные в немецком.

Моя мама плыла из Америки в Париж на пароходе «Франция». Какое-то время ему принадлежал титул самого длинного пассажирского лайнера в мире. Его построили на Chantiers de l’Atlantique – на Атлантических верфях. Вот бы и авиастроительные предприятия называли так же изящно! Тогда инженеры могли бы говорить, что работают на Воздушных верфях Сиэтла или на Тулузских небесных верфях. 1956-й стал первым годом в истории человечества, когда число людей, отправившихся из Европы в Америку по воздуху, превысило число тех, кто выбрал корабль. Обратно в США мама летела на самолете. Это был первый полет в ее жизни.

Хоть соблазн и велик, утверждать, что авиация вытеснила мореплавание, все-таки нельзя. Пассажирские суда в наши дни и вправду почти исчезли, и если бы авиация была государством, ее национальный валовой продукт стал бы девятнадцатым по величине на планете. Но количество танкеров и грузовых судов из года в год только увеличивается. Они усердно бороздят воды Мирового океана, раскинувшегося под небом, в котором парят авиалайнеры. Эра мореходства, у которого авиация позаимствовала язык и традиции, отнюдь не близится к концу, корабли всего лишь стали играть более скромную роль в массовой культуре. Именно морские суда – лучшее свидетельство тому, что развитие информационных технологий и глобализация – два отдельных друг от друга и только изредка совпадающих процесса. Обмен товарами происходит не в виртуальной, а в обычной реальности, и подавляющая часть торговых грузоперевозок, объемы которых неуклонно растут, осуществляется по воде, а не по воздуху.

Пилотам лучше других видны успехи мореплавателей. Мы все время пролетаем над переполненными портами. Как бы ни были элегантны наши «боинги», как бы ярко ни горели экраны бортовых компьютеров, какими бы скромными ни казались очертания кораблей под нами – никто не отнимет у морских портов их вневременного очарования. Пролетая поблизости от морских путей, я чувствую дыхание истории – редкая возможность для пилота «боинга». Подо мной расстилается не другой мир, а более древний, классическая версия привычной мне вселенной. Пролетая над верфями Антверпена или Гонконга, я вспоминаю, что я далеко не первый, кто зарабатывает на жизнь, налаживая связи между далекими городами.