В полшаге (СИ)

Позавтракав и накормив больного – у него почему-то дрожали руки, и приходилось по ложечке вливать в него кашу, Ревекка вместе с Абдаллой продолжили разбирать принесенные травы. Амет, взяв в помощники детей и Болдуина, пытался навести хоть подобие порядка в кладовых и многочисленных комнатах прецептории, сделав ее более пригодной к жизни. Солнышко ярко светило, от вчерашней грозы не было и следа, и Ревекка настояла на том, чтоб рыцарь хоть немного посидел на свежем воздухе.

Болдуин так ревностно бросился исполнять этот приказ, что поднял тучу пыли – вынося во двор кресло, подушки, ковры (зачем это, он же не расслабленный падишах?! – удивилась еврейка), – и наконец самого Буагильбера.

Отдышавшись, храмовник с интересом оглядывался по сторонам. Он явно шел на поправку, и хотя по-прежнему ощущал страшную слабость, все же начинал мало-помалу обращать внимание не только на свое ближнее окружение.

Элия, по своему обыкновению, рисовала на каменных плитах двора, что-то напевая.

Прислушавшись, рыцарь с удивлением разобрал слова припева.

Дорога вперёд, дорога назад,

Куда повернешь, в рай или в ад?

Что выберешь ты своею тропой,

И кто уведет тебя за собой?

«Вот уж точные слова», – подумал он, -«и почему я всегда умудряюсь выбрать неправильно?»

Мальчишка вдали с остервенением лупил палкой ковёр, изображая битву с гигантским чудовищем.

- На, получай, проклятый дракон!!! Великий воин Мик сделает тебя одной левой! Одной правой! Ногой! – в ход пошли и другие части тела. На рыцаре, убивающим дракона мощным ударом тощего зада, Буагильбер не выдержал и усмехнулся.

Ему вспомнилось детство, как он сам учился драться, сперва на палках, потом мечом, кинжалом, секирой и копьём. Правда, его обучение воинским искусствам началось очень рано. Пяти лет маленького Бриана уже усадили на крепкого пони и дали в руки деревянный меч. После восьми он уже был пажом, после пятнадцати – оруженосцем. А потом, в двадцать – возвращение из Византии, к Аделаиде. К его Аделаиде. Господи, каким же он был напыщенным, самовлюблённый дураком! Бриан застонал, вспоминая о некоторых обстоятельствах его возвращения на родину.

Почему он думал, что она его любит? Смутные обещания на сеновале? Глупые поцелуйчики впотьмах? Невнятные клятвы? Он стал рыцарем в двадцать, а через два года уже был послушником в замке Монсон, в двадцать пять – сражался в битве при Рамле.

А кто он сейчас? Прецептор без ордена? Умерший на ристалище, погибший за неправое дело тамплиер? Опозоренный рыцарь? Только щит ещё вверх ногами не перевернули, и хулительные псалмы не пропели.

О прошлом думать не хотелось. О будущем – тем более. Оставалось настоящее.

- Выпив злобу и печаль – звонко выводила девочка

Не оставил ничего,

Я устала биться в сталь

Двери сердца твоего

А тебе дороже нить

Замороженной тиши,

Легче в спину нож вонзиииить – голосишко сорвался, получилось с привизгиванием

- Чем достичь твоей души!

- Девочка! – крикнул рыцарь, – поди-ка сюда. Не бойся, видишь, я безоружен, я ничего тебе не сделаю.

Проклятье, он совершенно не умел разговаривать с детьми. Когда он в последний раз обращал внимание на этих маленьких человечков? У него даже настоящих братьев и сестер не было, отец жалел, а мать втайне радовалась – его рождение далось ей очень сложно, она едва не умерла и мужу запретили к ней даже приближаться, если он не хочет остаться вдовцом. Бог знает, сколько на самом деле бастардов наплодил его отец: чуть не каждую неделю из его комнаты, пряча глаза, выходила новая служанка.

Девочка исподлобья посмотрела на храмовника, оценивая, насколько быстро она сможет убежать, в случае чего. Потом робко подошла.

- Здравствуйте, господин дяденька лыцарь. А вы не будете меня захватывать в плен? Или брать в эти, на ложки похоже. А, заложники, вот.

- В кого брать? – “дяденька лыцарь” ухмыльнулся, решив для начала не пугать ребенка.

- Ну, как этот… дяденька Болдуин, который нас похитил.

- Я хотел спросить, откуда ты знаешь такие песни?

- Не знаю…- Элия смотрела в пол, боясь прогневать надменного храмовника, – просто знаю и всё….

В этот момент Мик, заметив, что сестра разговаривает с важным господином и опасаясь, что она сболтнёт какую-нибудь глупость, подбежал к ним.

- Господин рыцарь, прошу прощения, она не знает. Это песни, которые у нас иногда поют. Год назад у нашего дяди Рейбена был в гостях один еврей, он вроде поэт. Он рассказывал, что жил на севере и там его научили разным песням.

- Интересно, – прошептал Буагильбер, обращаясь скорее к себе, нежели к мальчику, – где это на севере? Никогда ни о чем таком не слыхал.

- Эээээ… господин, мы пойдем? – мальчик потянул за собой сестру, и они быстро убежали.

Почему-то ему стало смешно. Так и сидел дальше, бездумно улыбаясь и даже насвистывая незатейливый мотивчик, пока не понял, что это песня, которую напевала девчонка.

Амет подошёл к господину, почтительно поклонился, прося глазами позволение заговорить.

- Говори, Амет.

- Благороднейший амир (принц) чувствует себя лучше?

- Да, Амет, мне лучше. Ты присмотрел за лошадьми?