В понедельник дела не делаются

Кораблёв усмехнулся, отмечая про себя, как разборчив он в отношении Олечки даже в мыслях. Не подумал ведь в обычной своей тональности: «Или дуру гонит?» Озадачился культурно, необидно: «Или играет?»

– Ты чего? – отреагировала девушка на его ухмылку.

– Да ерунда, случай один вспомнил.

Гулкое фойе быстро заполнялось. Много было знакомых лиц. Под ручку с женой степенно прошествовал директор колхоза, депутат райсовета и большой друг прокуратуры Домкратов Николай Степанович. Раскланялись приветливо. У буфетной двери – в хромовом пиджаке, огромный, стриженый – озирался Паша Комендантов. Активный участник одной из территориальных ОПГ, недавно откинувшийся. Обменялись издалека дежурными кивками. Прошли судьи городского суда Молодцова и Базарова. Обеим лет по сорок пять, аппетитные ягодки опять.

Поздоровались с Сашей. Приблизились, чтобы разглядеть получше его спутницу.

– И вы творчеством «Лесоповала» интересуетесь? – полюбопытствовал Саша. – Не один только Паша Комендантов?

– Так мы же их на лесоповал и отправляем. Нам интересно, – не полезла за словом в карман Молодцова.

Тугим подбородком с бородавочкой колыхнула. Поверх лилового платья её на богатой груди лежали крупные красные бусы.

Евгения Марковна Молодцова, лев по гороскопу, слыла дамой характерной. В городском суде специализировалась на рассмотрении бандитских дел. На реальные сроки при этом не скупилась. Давно задружилась на этой почве и с РУБОПом, и с прокуратурой.

На одной из дружеских посиделок, выпив лишнюю рюмку, она захороводила Сашу. Всё происходило в маленьком кабинете уголовного розыска, ключи от которого Кораблёв занял у дежурившего в опергруппе Титова. Происшедшее он помнил смутно, сам в тот вечер не пропустил мимо ни одного тоста.

…Белеющие в полумраке – жидкий неоновый свет только от фонаря за окном – мягкие бедра Евгении Марковны, навалившейся грудью на шаткую столешницу… Её ищущая, требовательная рука…

– Да не сюда, дурачок! Во-о-от…

При следующей встрече она глянула на Кораблёва поверх очков в стальной оправе:

– Александр Михайлович! Второй серии не будет. Забудьте!

Как будто это так просто! Живой человек – не машина, на кнопку «выкл.» ему не нажмёшь.

Саша рассеянно смотрел на перекатывающиеся под шерстью выходного платья чресла судьи Молодцовой, дефилировавшей по фойе ДК.

За поломанные ножки стола он выставил Титу литр.

Столичная группа традиционно опаздывала.

В подобных случаях у господ артистов для провинциальной публики припасена шутка: «Дорогие друзья! Извините, что мы начинаем наш концерт позже запланированного. Уверяю вас, мы исправимся и закончим выступление на полчаса раньше!»

Наконец у дверей рядом с пожилыми билетёршами появились здоровые парни в чёрных одеждах. Бывалые организаторы концерта, зная нравы глубинки, где в зал без билетов могут легко запустить сколько угодно своих да наших, взяли вход под свой контроль.

Парни были подобраны качественно. Кинг-конгообразные, с решительными, не обременёнными интеллектом физиономиями. Немаленький Саша на полторы головы был ниже.

Усаживаясь на своих местах, в партере на третьем ряду, будто невзначай оглядываясь, Кораблёв зацепил ещё нескольких старых знакомцев.

В середине зала неподалеку друг от друга расположились авторитет Клыч с молодой женой Ленкой, хозяйкой косметического салона «Медея», и заместитель начальника КМ Птицын Вадим Львович с супругой.

На Клыче ловко сидел светлый, респектабельный, идущий ему костюм. На спинку стоявшего перед ним кресла авторитет выложил крепкую загорелую лапу с золотой гайкой напоказ. Непосвящённому трудно было представить, что в активе у этого презентабельного дядечки миллион разных, самых страшных подвигов. Включая умышленные убийства. Несколько мокрух он заделал самолично. За одну, доказанную, оттянул восемь «пасок»[101].

В зале медленно начал меркнуть свет. Свободных мест не оставалось, аншлаг был полный. Музыка пошла без объявления, с флангов на сцену ударили световые пушки, белая и красная.

Концерт открывала забойная, лихая песня. Визитная карточка группы.

Лесоповал! Этап идёт до тупика и до упора!
Лесоповал! Кругом – тайга! Она у нас за прокурора!

На душе у Саши захорошело.

В группе работало пятеро. Солисты менялись – Куприк: большеголовый, с красивыми иконописными глазами, в чёрном долгополом пиджаке; и второй, Стас Волков: худощавый, возрастом постарше, с впалыми щеками, с волосами, разделёнными на прямой пробор. Ещё двое танцоров – пластичные, великолепно двигающиеся, фигурами похожие на подростков. Прикид танцоров был стилизованным – чёрные маечки, насунутые крохотными козырьками на лбы кепочки, острые английские воротники, выправленные поверх воротников лепней. Знакомые образы «своих в доску бродяг» начала пятидесятых.

Аплодисменты были крепкими. В зале собрались в подавляющем большинстве искренние поклонники.