В понедельник дела не делаются

Так думал Маштаков сейчас. Но тогда, в начале восьмидесятых он себя оценивал иначе. В ту пору ему писанина своя очень нравилась. Миха недоумевал, почему ею пренебрегают в журналах, в которые он адресовался. А обращался он не куда-нибудь, к Тютькину, а в чрезвычайно популярный тогда журнал «Юность», главным редактором которого был писатель Алексин!

На полном серьёзе Миха открывал очередной номер и с замиранием сердца листал, ожидая и одновременно боясь наткнуться на жирно набранные буквы: «Михаил Маштаков. “Огненная лавина”».

Отправив с главпочтамта ценной бандеролью очередную нетленку, он с трудом дожидался истечения определённого им разумного срока, достаточного на всё (месяца), и начинал торпедировать редакцию письменными напоминаниями, в которых просил, укорял, а потом и требовал ответить по существу. Разобрать поступившее литературное произведение, дать ему критическую оценку, указать на недостатки. При этом Миха тайно надеялся на то, что при правёже найдётся место и достоинствам начинающего автора.

Но ничего подобного не происходило. Письма с угловым редакционным штампом не отличались обоснованностью. Содержание их повторялось из раза в раз.

По действовавшим правилам (а следует признать, что правила соблюдались, на каждое обращение следовал письменный ответ) в полемику с ним никто вступать не собирался. Редакторы не указывали на наиболее удавшихся автору персонажей, не отмечали оригинальность сюжета, живой язык диалогов и уместную лаконичность пейзажей. Сотрудники редакции каждый раз отвечали, что тов. Маштакову М. Н. пока рано писать на исторические темы. Они давали корректные советы писать для стенгазеты, сотрудничать с заводскими многотиражками, готовиться к поступлению на журфак и так далее.

Но этот экстенсивный эволюционный путь Миха принять не мог. Он казался невыносимо долгим. Ему же требовалось совершенно другое – немедленное признание. Блицкриг! Миха страстно желал, чтобы все – родители, учителя, одноклассники – в один прекрасный момент поняли, что он не такой нелепый и посредственный, каким его воспринимают. А жутко талантливый!

Конечно, это был комплекс.

Встав после гриппа на ноги, Миха занялся пришедшим в упадок домашним хозяйством. Покрасил в комнате батарею. Поменял замок на входной двери и очень удачно. Целый день потом любовался на свою ювелирную работу. На два дня ездил в деревню, там с матушкой вдвоём выкопали картошку.

Смотрел по телевизору всё подряд, прыгал с программы на программу.

Понемногу привыкал к ощущению относительного спокойствия. Домашний телефон почти целыми днями был отключён.

Когда же по надобностям других членов семьи он подключался к сети, на все входящие звонки наученная жена отвечала, что Михаил в деревне, приедет недели через две, не раньше.

В субботу с дядей Вадей и Санькой Кораблёвым любезно посидели в «Магнате», курочки-гриль откушали. Выпили, разумеется.

За душевным дружеским ужином приняли решение назавтра слетать в Серебряковский район, на речку Колпь – раков половить.

Аркадьич много раз приглашал в свои угодья. Почти год он там прокурорил. Понятно, что раки были только поводом. Истинной причиной был отдых на среднерусской природе. Праздник золотой осени. Аркадьича с Кораблёвым на Колпь давно зазывали друзья. Потерпевшие по убийству. Оставшиеся в живых потерпевшие, имеется в виду.

Много раз поездку откладывали, но сейчас определились конкретно. Миха решил взять с собой старшую дочку, Дашу.

Пусть посмотрит как раков ловят и вообще побудет на природе, от учебников своих отдохнёт.

Татьяна воспротивилась категорически:

– Только через мой труп! Чего девчонке там делать? Смотреть на пьяных мужиков? Напьётесь ведь как обычно.

– Нет, – Маштаков ответил с небольшой, но заметной обидой, – в этот раз мы культурно себя вести будем. Не будем напиваться.

Этот программный тезис накануне выдвинул Кораблёв, потому как сам факт назначения даты поездки на воскресенье, в канун рабочей недели, выглядел рискованным.

Накануне они выпивали, но разгуляться дядя Вадя с Кораблёвым Михе не позволили. Наутро встал он аккуратно. Похмелье было терпимым. Ещё незначительные домашние дела поделал. Типа мусорное ведро вынес.

К десяти часам Вадик подрулил на своей синей «шестёрке», Миха увидел его с балкона. Машинёнка у Соколова была невидная, безо всяких наворотов, но рабочая. На ней он копейку зарабатывал, тяжело достающуюся представителям малого бизнеса.

Аркадьич с Кораблёвым должны были подъехать к одиннадцати к магазину «Украйна» на «Форде», с друзьями своими. Аркадьич, работавший в Серебряково, на каждые выходные приезжал домой. Квартиру в Серебряково ему пока только обещали, правда, скоро и трёхкомнатную.