В понедельник дела не делаются

По-прежнему на воротах в бронежилете маялся автоматчик Слава. Конца операции «Вихрь-Антитеррор», значит, не видно.

Постовой радостно оскалился, чёрная плотная скоба усов разъехалась, открывая щель между верхними резцами.

– С выходом, товарищ капитан!

– Спасибо на добром слове, товарищ старшина!

Миха позволил милиционеру при пожатье захватить руку в мясную лапищу, заломать. Постовой показался ему одичавшим от долгого сиденья на цепи плохо прирученным зверем. Впервые Слава вызвал раздражение. Своим проявившимся тупым желанием умышленно причинить боль. Пригодностью только для того, чтобы изо дня в день торчать в каске с автоматом на воротах.

В дежурке измочаленная суточным дежурством старая смена готовилась к сдаче. Невыспавшийся, с кроличьими глазами, отёчный Андреич разносил под грецкий орех помдежа.

– Я тебе сколько, ослу, вдалбливал, что компьютер не в игрушки играть нам поставили!

На явление Маштакова подполковник отреагировал жалобой на проштрафившегося подчиненного:

– Прикинь, Миш, этот осел с яйцами, пока я отдыхал… отдыхал, значит… он пасьянсы раскладывал на компьютере и запорол технику к едреной фене!

– Не паникуй, Александр Андреич, может, просто заглючило? Давай перезагрузим? Да здорово, что ли!

Дежурный взглянул с недоверием:

– Здравствуй, коли не шутишь… А ты, с понтом, понимаешь?

Все время их разговора мигала лампочка на пульте и противно пищал зуммер. Андреич несколько раз поворачивался в сторону пульта. Суеверно опасаясь нежданных проблем под конец дежурства. И без того нынче замучаешься сдавать дела и материалы, сегодня сам начальник – ответственный от руководства… К обеду бы расплеваться!

Зуммер не унимался. Подполковник рявкнул на помощника:

– Какого хрена ты, балбес, сопли жуешь? Не видишь, вызов идёт?! Граждане не могут до родной милиции дозвониться!

Смурной сержант поднял тяжёлую эбонитовую трубку.

– Милиция. Помощник дежурного Лапин.

Несколько секунд он слушал тупо, потом в сонных глазах промелькнула мысль. Придвинув к себе рабочий журнал, помдеж пальцем выковырял закатившуюся в щель ручку и начал торопливо записывать. Привычно повторяя вслух получаемую информацию.

– Та-ак… понял-понял… Номер части какой? Девятнадцать шестьсот двенадцать? Сколько у них патронов с собой? По два рожка-а? Понял-понял… Принял помощник Лапин. Подождите секунду, с вами сейчас дежурный поговорит…

Андреич выдернул трубку у сержанта.

Тот, отвернувшись от пульта, возбужденно зашептал Маштакову:

– Два солдатика с поста сдернули! В военном городке пальбу учинили! Прорвались из части в город. Их блокировали, вроде, в каком-то ангаре. Стрекочет, половину не разобрал. Короче, перестрелка идёт…

Дежурный с минуту повыяснял детали, положил трубку и отрывисто выдохнул:

– Вот с-сука. И обязательно в мою смену такая подлянка!

Следующие несколько секунд он молчал, выстраивая в голове последовательность организационных ходов. Потом пере-щелкнул несколько тумблеров и объявил:

– Внимание, всем постам! Из дивизии совершили побег двое часовых, вооруженных автоматами АКМ. У обоих имеется по шестьдесят патронов. Введен план «Сирена»! Кто принял, немедленно сообщите «Клёновке»!

Гробовое молчание в эфире не обескуражило ветерана.

Откликнуться мог только экипаж группы немедленного реагирования, находившийся сейчас в медсанчасти с участковым, который обрабатывал сообщения по телесным. Все наружные службы – вневедомственная охрана, батальон, ГАИ, работавшие всю ночь, закончили смену в пять утра.

– Витя! – прикрикнул Андреич на своего продвинутого помощника. – Не спи, Витя, замерзнешь! Начинай поднимать всех по тревоге! Начальнику я сам доложу! Та-ак, надо на место срочно группу отправить…

Подполковник пальцем ткнул Маштакову на дверь в оружейку:

– Миша, ты чё застыл, как столб? Бегом вооружаться!

Маштаков из стеклянного закутка «дежурки» прошел по коридору в помещение, смежное с оружейной комнатой. В каморке стоял дощатый пулеулавливатель, по стенам – уставные плакаты про правильность обращения с оружием. За стенкой уже шевелились, открывая замки на окне.

Миха быстро принял у Андреича свой ПМ (номер ИА-3675), единственный в розыске с черной, а не с вишневого цвета рукояткой и две снаряженные обоймы. Расписался в журнале, отдал в окно карточку-заместитель.

– Александр Андреич, я за кобурой в кабинет сгоняю?

– Бронежилет, Миш, бронежилет одень!

– А-а-а! – Маштаков отмахнулся.

Против акаэмовских пуль с огромной начальной скоростью полета бронежилеты были не эффективней промокашки.

В салон «УАЗика-буханки», кроме случайно попавшегося под руку Маштакова, усаживались сотрудники отдежурившей сутки смены. Старший опер Калёнов. Молодой, впервые увиденный Михой летёха-участковый (этот почти восторженный, интересно сопляку!) и второй помдеж. Все трое – с автоматами, в неуклюжих брониках.

– С выходом, Николаич! – Калёнов пожал Михе руку. – Слыхал, ара, какой у нас дурдом?

– Не-а, – Маштаков мотнул головой.

С прошлого четверга по сегодняшнее утро он изолировал себя от внешнего мира. Отключил телефон, не высовывал носа дальше площадки с мусорными контейнерами.