В понедельник дела не делаются

У одного мужика от коробка оторвал «чиркашку».

– Денег, брат, ваще нету!

– Да ничего…

Ладно, курева оставалось больше полпачки, не тронули в ментовской.

Ночь Фадеев частью просидел, частью чутко прокемарил возле костерка. Полностью протрезвел и люто проголодался. В брюхе бурлило на разные лады, симфония целая. Полазив по округе, набрал сыроежек и челышей[88], пожарил, нанизав на ветку. Без соли и без хлеба грибы оказались противные. Через полчаса как поел, пронесло. Жидким, чёрным. Весь день так и не решился из леса выползти, провалялся под кустом.

Следующую ночь тоже прогоревал в лесу. Людей не видел, далеко от края забрался, километра за три, через глубокий овраг перелез. Голова кружиться от голодухи начала. Да ещё по утрянке морозец прихватил, земля стылая; хоть и наломал целую гору лапника, и потом к костру жался, застудил бочину капитально.

На холоде старая болячка, кое-как залеченная, обострилась.

Снова с конца закапало. И режет, режет, сука, как пилой по живому мясу, хоть на ёлку карабкайся.

Гадина! Профура плечевая! Говорил, говорил ей, вдалбливал – не трахайся с клиентами без гондона… Самолично гондоны ей покупал… Когда шла на работу, проверял, запаслась ли ре-зинками… Не заразила бы его сучка триппером, живая осталась бы, и он бы не скитался по лесам, а проживал бы в собственном дому, как у Христа за пазухой…

Отплатила, называется, Олька за добро, за приют. Ну спасибо, подруга!

Что будет дальше, Фадей не представлял. Денег у него не было, и надыбать их было неоткуда. Не было и места такого, где можно залечь на грунт. К дядьке в Челябинскую область уехать? Больно нужен он там кому… Да и документов нету, паспорт опера забрали. Не, к дяде Боре, в принципе, можно добраться… Электричками, с пересадками, через Нижний. Только нужно, чтобы мать с ним договорилась, чтобы принял…

Под утро, по темноте пошёл в город. Об сучки куртку порвал, морду расцарапал. Выбрался на другом конце совсем, около базы «Посылторга». Там прибавил ходу. К этому времени рассвело, люди на завод шли. Судя по этому, часам к семи дело близилось. Мать успел перехватить у самой её конторы. Она за сердце заполошно схватилась.

– Виталя! Чего ж теперь будет?!

Фадей мотнул косматой башкой, в путаной волосне мотнулся застрявший сухой листок.

– В сторонку отойдём, мам…

Не хотелось, чтобы бабы с её конторы увидели его. К гадалке не ходи, мусора и на работу мамкину нагрянут, жалами тут водить будут.

– Виталя, тебя милиция ищет! Позавчера меня весь вечер мутозили – что да где ты… и вчера приезжали! Виталь, они говорят, что ты…

– Мамк, меня подставили, – перебил Фадей, голос у него мокро хлюпнул. – Мне пересидеть где-нито надо, пока разберутся. Деньги есть у тебя?

– Деньги? – мать трясущимися руками потащила из пакета потёртый кошелёк из кожзаменителя, раскрыла, хотела выбрать несколько бумажек.

Фадей выдернул у матери кошель, выгреб все купюры до последней. Не довольствуясь этим, вытряхнул в грязную ладонь и мелочь – серебро и тёмные медяки.

– Телагу мне надо, мам, пожрать собрать… Крупы там, макарон, соли… Топорик бы ещё, котелок… ножик… В лесу я пока поживу…

– Осподи, Витальк, в лесу? – мать прикрыла рукой металлические зубы. – Холодно ить…

– Лучше под ёлкой мёрзнуть, чем в камере… Менты, мамк, они особо не разбираются… Им лишь бы дело закрыть… А я – судимый!

Мать, придя в себя немного, надоумила сынка отсидеться пока в садовом домике подруги её, тетки Клары. Всё под крышей.

– Ключ под крыльцом, доска там отгинается… Участок у неё двести… двести семьдесят седьмой… Запомнил, сына? Да ты был там после армии… картошку увозил… Клара щас после инсульта лежит, в сад не ездит вовсе… Номер участка у ней…

– Да помню я, помню, – Фадей кивал головой.

Как он сам до этого не додумался. В саду коллективном и подхарчиться можно. На соседних делянках.

Денег у него теперь имелось почти восемьдесят целковых.

Перво-наперво он приобрёл в магазине буханку хлеба и самой дешёвой колбасы полкило, и ещё бутыль газировки местного розлива за пять рублей. Во дворе на лавке за один присест умял почти всё. От тяжёлой сытости повело в сон.

В аптеке Фадей купил упаковку «трихопола». Подробно выспросил у куколки-аптекарши в накрахмаленном халатике, поможет ли ему лекарство заморское от стыдной болезни, в какие сроки наступит улучшение.

– После прохождения полного курса, – с заученно предупредительным видом отвечала провизорша.

Небритый покупатель в грязной рваной куртке заставил её встревожиться.

– Лучше, конечно, к врачу вам обратиться, – добавила девушка.

Фадей невнятно промычал в ответ, сунул картонную коробочку в карман, окинул аптекаршу с головы до ног откровенным взглядом.

«Вот бы какой дюймовочке засадить! Это не Олька, у которой ведро со свистом пролетало!»

В этот момент мелодично тилинькнул колокольчик над входной дверью. Заходили, кряхтя, две пенсионерки.

Фадей нагло подмигнул аптекарше и вышел на улицу. На остатки денег он приобрел хлеба, пельменей, две пачки «Астры» и спичек.

На улице ему неожиданно повстречался милиционер. Саженого роста краснолицый майор едва не сшиб Фадея на углу Куйбышева.