В пору скошенных трав

— Это очень, очень просто! Уверяю вас! Простая картошка. Трете на терке, потом, когда протерли, в з б и в а е т е  в миске. Не мешаете, а именно взбиваете, как раньше взбивали яичные белки для безе… Да, совсем забыла сказать: перед взбиванием кладете сахарин… Только у меня здесь не сахарин, а кое-что получше, здесь — тертая сахарная свекла! Потом все закладываете в форму или на сковородку и печете… Мы с мамой из этой же взбитой картошки сделали украшения — видите? — а после из свеклы вырезали кубики и вставили в готовый торт как цукаты.

— Боже, действительно просто! — согласилась Наталья Петровна. — А чем смазываете форму?

— Воском. У нас есть кусочек. Но можно и солидолом, и парафином, и рыбьим жиром. Да господи, чем угодно!..

И в передней звонок задребезжал…

Вошел Женька с капитаном давешним. У каждого в руке по узкой банке с американской тушенкой. Тут же выяснилось, что в одну налит спирт, а другая для закуски.

Они не совсем твердо держались на ногах, но говорили вполне трезво, особенно сначала, пока Наталья Петровна была в комнате.

Женька представил капитана (не сказав, правда, его имени), подошел к Алику, потрепал по плечу и предложил выпить. И тут взгляд его соскользнул на Лялю… Он довольно долго недоуменно ее рассматривал.

— Спирина? Ты?.. Как это?.. Ничего не понимаю…

Егор заметил — она еще до того, как Женька ее узнал, непонятно почему смутилась, забеспокоилась, суетливо огляделась и отсела в тень.

— Я в гостях. А ты откуда?

— Я живу… на шестом этаже… — Он поднял палец кверху и покачнулся.

Ляля стала объяснять Егору, что они вместе учатся в экстернате и познакомились на занятиях… Все это поспешно, смущенно и почему-то оправдательно. И оправдательный ее тон очень озадачил Егора, он даже слегка испугался чего-то, не мог бы сказать чего, но испугался — холодок прошел какой-то.

— С Новым годом, друзья, за победу! — громко сказал капитан. — Как хорошо с вами… И здесь, в Москве… Просто судьба мне улыбнулась… Когда еще улыбнется? — Он глубоко вздохнул. — Так прошу попросту, по-фронтовому. Саша, твое здоровье, поправляйся! — чокнулся с Аликом, потом с Егором: — За тебя, Егоров! — и с остальными.

Егор поправил было капитана, но возражение потерялось. Капитан стал расспрашивать Алика, и выяснилось — они неподалеку где-то воевали…

Назвал Алик поселочек какой-то — Егор толком не расслышал, — и капитан примолк вдруг, задумался, закрыл глаза и застонал едва слышно, не мог себя сдержать, словно боль внутри, будто осколок идет. И тихонько себе самому:

— Да что ж это… В такой вечер… — И повернулся к Алику: — Саша! Вот ведь как, Саша… Меня ведь там похоронили… Да если б одного меня… Простите, я еще немножко выпью… Так вот, вышли мы из боя, сам знаешь, что такое… Рыскали, рыскали, нашли штаб батальона… Дом каменный без крыши — помню как сейчас… Вхожу. Что за черт: все на меня уставились, смотрят, глаза — во, рты пораскрывали, и никто ни слова… Я себя оглядел — все нормально вроде, по лицу провел — ни крови, ни сажи… Да кого удивишь, если и есть — из боя же… А они смотрят, застыли, будто я привидение… Ну, не выдержал: какого лешего, говорю… Да нам, отвечают, комбат только что сказал: сам видел, как тебя миной разнесло, мы тебя в списки уже записали. Покажите, говорю, интересно, говорю, посмотреть. Ну, тут они опомнились! Началось тут, сам понимаешь. Я список смотрю, — капитан закрыл глаза, покрутил головой, — смотрю я список и вижу… не свою вижу, друга вижу фамилию… Такой был… такой парень… Лучше б меня… — сжал голову руками и сдавленно застонал опять.

Женька воспользовался паузой и, чтоб вернуть праздничное настроение, попросил Лялю спеть. Гитару ей подал.

Она не сразу согласилась. Видно, не хотелось ей петь.

Лишь когда капитан сказал, что проездом на фронт здесь, и сам попросил, она спела, но голос звучал натянуто, через силу. Она заставляла себя. Остальные, может, и не заметили, а Егор заметил. Спела две песенки и замолкла.

Женька стал уговаривать ее пойти к ним наверх и там еще спеть, но Ляля с явным страхом отказалась; он с пьяной настырностью принялся ее упрашивать.

Егор встал между ней и Женькой, загородил собой. Тут очень кстати заглянула Наталья Петровна — позвала Лялю рассказать рецепт торта соседям, и та мигом улизнула.

А Женька шепчет Алику, не подкинуть ли ему «прямо в постель бабца на ять». Алик отговаривается, Женька порет похабщину. Капитан сидит на кушетке уткнувшись в ладони…

Потом они исчезают.

Ляля шепчет Егору, комкая платочек:

— Пожалуйста, не дружи с Женькой. Не станешь? Обещай мне. Понимаешь, он очень способный… Занимается как зверь… — осеклась, подумала и бросила: — Но и живет как зверь. Ты видел его компанию?.. Капитана я не осуждаю, ему, наверное, нужно все это… Но Женька-то… Молоко не обсохло… Не дружи с ним… Ладно?

16