В потемках

Пожалуй, ей удалось бы взобраться в кабину вертолета, не произойди дурацкой случайности. С одной из ближних стрел от падающего автомобиля оторвалась крышка капота. Она так удачно попала в воздушную струю, что парила по кругу, почти не снижаясь. Потоком воздуха ее занесло к собору. Видимо, тень от нее, промелькнувшая позади вертолета, испугала пилота — он рванул штурвал. Несущая лопасть самым кончиком зацепилась за острие шпиля. Увы, этого было достаточно. Обломки металлического основания лопасти с жутким воем просвистели в воздухе. Потерявший опору вертолет перекувыркнулся, носом ударился в контрфорс северной стены храма и неуклюже и страшно медленно — как показалось Ивоуну — обрушился во внутренний церковный дворик, расплющив своей тяжестью несколько автомобилей. Звякнули выбитые стеклины, точно бомба бабахнул взорвавшийся кузов семейного автобуса устаревшей модели.

У Ивоуна похолодело в груди: он представил себе, что стало с пилотом.

«Господи, какая нелепая смерть».

Ивоун повернул вниз. По винтовой лестнице особенно не разбежишься. И все же Плова ухитрилась обогнать его.

— Какой ужас! — выкрикнула она.

Она, кажется, в самом деле была потрясена гибелью неизвестного ей человека.

Вскоре Ивоуну встретился Ахаз. Он сидел на каменной ступеньки и ошалело глядел вслед только что промелькнувшей девушке.

— Куда она? Что с ней? — через силу прошептал он.

Объяснять не было времени.

Каково же было изумление Ивоуна, когда, достигнув площадки нижнего яруса, он увидел целого и невредимого пилота, вылезшего из-под обломков разбитой машины. У него, верно, был рассечен лоб и окровавлена щека, но похоже, что раны не были опасными, летчик держался бодро, легко прыгал по кузовам машин.

Оказалось, что дверь северного придела, не подперта, как остальные, без малейшего усилия открылась.

— Откуда взялась эта чертова железяка? Чтоб им ни дна ни покрышки, — бесновался пилот, вытирая с лица пот, смешанный с кровью и мазутом. Он таки изрядно перепачкался, пока выбирался из-под обломков.

Обитатели храма удивленно глазели на невесть откуда явившегося человека.

— Надо перевязать рану, — предложила Дьела.

— К дьяволу бинты, — отмахнулся пилот. — Где рация?

Все спустились вниз.

— Надо же, какие тут казематы понарьгты, — изумился пилот, спускаясь по каменной лестнице вглубь фундамента.

На все, что окружало его: на каменные ступени и стены, на темные ниши и повороты — он смотрел взглядом человека случайно и ненадолго попавшего сюда. Он убежден, что за ним немедленно сию же секунду направят другой вертолет.

Его приятель и, верно, брался за это дело, но для этого требовались деньги. Во-первых, пилот должен сначала вернуть компании долг — пятнадцать тысяч лепт и заплатить еще столько же за очередной перерыв в работе стрелы.

— Да у них что, мозги повывихивались? Где я возьму столько денег? Вот остолопы!

Собственно, на этом переговоры и кончились. Летчик наказал своему приятелю, чтобы тот позвонил какой-то Жанне, сказал ей, что сегодняшняя встреча не состоится, откладывается на завтра на те же самые часы. Ясно было, что он еще ничего не осознал.

Дьела напомнила всем:

— Пора завтракать.

— Отлично, — первым принял ее предложение пострадавший летчик. — Утром я только выпил чашку кофе. А после этой чертовой передряги разыгрался аппетит. Со мной когда что-нибудь такое — меня невозможно накормить.

Дьела убедила его промыть рану и наложить повязку. Ссадина оказалась не такой уж пустяковой, как можно было судить по поведению летчика. Даже и повязка не сразу остановила кровотечение. Бинты намокли и окровенели. Но держался пилот молодцом.

— Как ваше имя? — спросила Дьела.

— Сидор, — сказал он. — Так меня назвали — Сидор, — повторил он с вызовом.

Должно быть, он привык к тому, что его имя вызывает невольную улыбку у людей. Никто, однако, не думал смеяться над ним.

Когда все устроились за столом, к Сидору с неожиданным вопросом пристал Брил:

— Бензин из бака не весь пролился?

Брилу пришлось несколько раз повторить свой вопрос, прежде чем Сидор понял, чего от него добиваются.

— Да вокруг бензину, хоть залейся, почти в каждом автомобиле.

— Ну, и балда же я, — хлопнул себя по лбу изобретатель.

Он позабыл и про завтрак, помчался за канистрой.

— Вот уж что верно так верно — балда, — вслед ему сказала Плова. — Опять запустит свою трещотку. Без нее шума мало.

Когда позавтракали. Щекот отозвал Ивоуна в сторону.

— Ты обещал писульку, — напомнил он.

Ивоун черкнул несколько слов и заклеил записку в конверт со штампом храма. Антиквар оценит и это.

— Где икона?

— В котомке. Я уже приготовил.

— Нужно и на ней расписаться. Антиквар знает мою руку. И вот еще что, — вспомнил он. — На моем счету в банке осталось кое-что, так, пустяки, сотни три — четыре…

— Ничего себе пустяки.

— Я напишу доверенность на твое имя.

— Разве тебе самому не понадобятся?

— Зачем они здесь?

— Ты совсем не веришь, что вас спасут?

— А ты? Зачем же тогда идешь на риск?

— Ты прав, — рассмеялся Щекот. — По-настоящему им давно уже никто не верит.

Возвратился Брил и выкатил из каморки свою коляску.