В прятки с отчаянием (СИ)

— Чего? — в недоумении спрашиваю я ее, но в кромешной темноте я не могу разглядеть ее лица и по тону не понимаю, шутит она или злится.

— Ничего. Ты что о пяти фракциях не слышал?

— Знаю, конечно, но почему ты сказала, что врала как искренняя?

— Потому что искренние самые большие лгуны. А ты что, думал по-другому?

— Я, честно говоря, вообще об этом не думал. Видимо, придется задуматься.

— Боишься испортить отношения с родственниками? — с определенной долей ехидства вдруг спрашивает она. — Ты же все равно собрался уходить в общину и жить как бесстрашный. Тебе придется оставить их, более того, ты будешь охотиться на них и, скорее всего, тебя допросят под сывороткой правды, где они. И они должны будут стать твоими врагами. Ты уже придумал как с этим быть?

Вообще-то, она права, если бы я был просто кочевником и отчего-то вдруг захотел переходить к бесстрашным, наверное, так бы и было. Но вот вся проблема состоит в том, что если я ничего не предприму, не будет ни города, ни кочевников. И все то, что она говорит, станет совсем неактуальным. А потому, я не задумывался как я буду жить дальше, лишь бы все получилось. А задуматься стоило бы…

— И что, так поступают со всеми кочевниками, которые изъявили желание стать членами общины?

— За последние годы не было никого. А те, кто приходили раньше — ничего не сказали. Я думаю, они были дивергентами, и сыворотка правды не действовала на них, либо они были из тех, кто не знает о городе… Чаще всего бывших кочевников не допускают до боевых групп, они не в состоянии пройти инициацию достойно и отправляются на дальние рубежи для подсобных работ.

— Меня ждет та же участь?

— Скорее всего, да, — тихо ответила она. — И это будет лучше, если ты действительно хочешь стать бесстрашным. Охотиться впоследствии на своих же, удовольствия мало.

— Да. Наверное, ты права.

Мы опять какое-то время шли молча, и я понял, что зародил в ее душе еще больше сомнений. Вся эта вылазка, одна сплошная ошибка, но в моем положении выбирать особенно не приходится.

— Риз, постой, — Лусия остановилась и потянула меня за руку. — Послушай, я… не собираюсь выдавать тебя. Я умею быть благодарной и сделаю как ты скажешь. Вот только… я хочу быть уверена, что ты не задумал ничего плохого для города или для лидера, потому что если это так, я первая тебя убью.

— Я никогда не причиню бесстрашным зла. Но и своей семье, что вырастила меня, я тоже не хочу навредить. У меня есть причины, чтобы желать быть бесстрашным, Лусия, поверь мне. Или не верь мне, но не чини препятствий. Со временем ты поймешь, что я ни на минуту не желал ничего плохого ни тебе, ни твоей фракции.

Она замерла, я чувствую ее ладошку в своей руке, она не двигается и кажется пытается меня рассмотреть в кромешной тьме. Пытается будто бы мои мысли прочитать, я почти физически почувствовал попытку вторжения… Но сразу отбросил эту мысль, видимо, темнота вокруг создает причудливые формы страха.

— Нам надо идти, — я тяну ее за собой. — Нужно оказаться в городе как можно быстрее. У нас будет всего несколько часов, чтобы попытаться отдохнуть, собраться и уйти, пока нас не нашли.

Мы опять погрузились в молчание и темноту, каждый занятый своими мыслями. Я чувствую ее ладошку в руке и… неожиданно тепло разливается в моей груди. Будто я прикоснулся к свету. В голове всего лишь на секунду вспыхнула череда даже не мыслей, а эмоций вроде бы, смесь тревоги и веры, и опять все пропало. Теперь уже я остановился и притянул девушку к себе.

— Ты веришь мне, — в утвердительной форме говорю я, и много бы я дал сейчас за то, чтобы посмотреть в ее глаза.

— Да. Надеюсь, я об этом не пожалею, — был мне ответ. Это она свет. Это от нее несмотря ни на что пахнет лесным ландышем… Она кто угодно, но только не примитивная. – Риз, нам надо идти, — шепчет она тихонечко, и вдруг пещера расцвечивается множеством маленьких огоньков. Будто на небосклоне появились сразу все звезды, выдавая нежное зеленоватое свечение. — Что это? — все так же шепотом, спрашивает она.

— Светлячки. Мы близко. Пойдем, теперь мы быстро доберемся до места.

— Ого! — восхищенно выдохнула она, оглядываясь, и снова стала похожа на маленькую девочку. — Красиво-то как!

Люси

Я не знаю, где мы находимся, что это за место, но никогда подобного не видела. Все что мне удавалось разглядеть еще в сгущающихся сумерках, что мы долго шли по раскуроченной странными воронками пустоши древних останков цивилизации, с редкими, чахлыми деревцами и сухостоем, разросшейся на много миль вокруг, но постепенно лес становился гуще и гуще, непроходимее, огромные кроны стремительно высились под темнеющие небеса, обплетаясь пушистыми плетями зелени, свисающими до самой земли, перед входом в пропасть расселины.