В присутствии врага

Именно это и показалось Сент-Джеймсу странным, именно это вызвало его беспокойство — почему вообще эти записки были написаны от руки, а не были отпечатаны на машинке или составлены из букв, вырезанных из газеты или журнала. Это могло иметь одно из двух объяснений: или похититель уверен, что его не поймают, или же он уверен, что его не накажут, даже если правда о похищении раскроется.

В любом случае, кем бы ни был похититель Шарлотты, он отлично знал, каким путем обычно ходит девочка или предварительно узнал о нем, потратив значительное время на его изучение. В первом случае к делу должен быть причастен член семьи, хотя, возможно, и не непосредственно. Во втором случае существует большая вероятность, что похититель Шарлотты сначала выслеживал ее. При этом он наверняка должен был привлечь чье-то внимание и, прежде всего, внимание самой Шарлотты. Или ее подруги Бриты. Именно в связи с этим Сент-Джеймс отправился к Девоншир-плейс-Мьюз после того, как высадил свою жену и Хелен Клайд на Хай-стрит в Мерилбоуне.

Из-за закрытой двери дома Ив Боуин доносились звуки хора а капелла. Мощные мужские голоса выводили духовные песнопения, какие обычно можно услышать в соборах или монастырях. Когда Сент-Джеймс нажал на кнопку звонка, пение мгновенно смолкло. Через секунду послышался звук отпираемого замка, и дверь отворилась.

Сент-Джеймс ожидал увидеть Ив Боуин или ее мужа. Но перед ним стояла краснолицая женщина с фигурой, напоминавшей грушу. На ней был толстый оранжевый свитер и малиновые рейтузы с вытянутыми коленками.

— Нет-нет, никаких пожертвований, никаких чтений Книги Мормона, никаких свидетелей Иеговы, — выпалила она с таким выговором, будто всего на прошлой неделе приехала из ирландской глубинки.

Вспомнив описание, сделанное госпожой членом парламента, Сент-Джеймс понял, что это никто иной, как экономка миссис Мэгваер. Прежде чем она успела закрыть дверь, он представился и спросил дома ли Ив Боуин.

Тон миссис Мэгваер тотчас же изменился от раздраженного до спокойно-настойчивого.

— Вы тот джентельмен, который занимается делом Шарли?

Сент-Джеймс подтвердил. Экономка быстро отступила от двери, пропуская его в дом. Она провела его в гостиную, где из аудиоплейера со значительно уменьшенной громкостью лились звуки мрачно-торжественного Санктуса[5]. Рядом на журнальном столике был сооружен импровизированный алтарь. Две зажженные свечи трепетали по обе стороны распятия, за ними с одной стороны стояла статуя Девы Марии, простирающей вперед местами отбитые руки, а с другой — бородатый святой в зеленой шали, наброшенной на шафранового цвета одежды. Увидев этот алтарь, Сент-Джеймс обернулся к миссис Мэгваер и только теперь заметил, что в ее правой руке зажаты четки.

— Я сегодня исполняю обряды всех таинств, — угрюмо проговорила миссис Мэгваер, кивнув в сторону алтаря. — Радостное, скорбное и восславляющее — все три сразу. И я не поднимусь с колен, пока не сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть Шарли домой. Я молю об этом святого Иуду и Пресвятую Богородицу. Кто-нибудь из них позаботится о нашей Шарли.

То, что она уже поднялась с колен, хотя только что клялась не делать этого, миссис Мэгваер не смущало. Она подошла к плейеру и ткнула пальцем кнопку. Песнопения смолкли.

— Если уж у меня нет возможности пойти в церковь, я могу устроить ее здесь, у себя. Господь поймет меня. — Она поцеловала распятие на четках и с благоговением положила их к обутым в сандалии ногам святого Иуды, при этом позаботилась, чтобы ни одна бусинка не соприкасалась с другой и чтобы распятие лежало изображением вверх.

— Ее нет дома, — сказала она Сент-Джеймсу.

— Миссис Боуин нет дома?

— И мистера Алекса тоже.

— Они отправились искать Шарлотту?

Миссис Мэгваер опять притронулась своими толстыми пальцами к распятию. По ее лицу было видно, что она мысленно перебирает множество вариантов ответа в поисках наиболее приемлемого. Но, видимо, так и не найдя его, она, наконец, произнесла:

— Нет.

— Тогда где же они?

— Он поехал в какой-то из своих ресторанов. А она — в палате общин. Он хотел было остаться дома, но она сказала, все должно выглядеть, по возможности, как обычно. Поэтому-то я здесь, а не на коленях в церкви святого Луки, творя молитвы перед святым алтарем, как бы мне хотелось.

Она, очевидно, предвидела удивление Сент-Джеймса такой деловито-обыденной реакции родителей на исчезновение Шарлотты, потому что быстро добавила:

— Не думайте, молодой человек, что они такие уж бездушные. Вовсе нет. Миссис Ив позвонила мне сегодня ночью, в четверть второго. Я, конечно, больше не спала, а уж она, помоги ей Господь, даже и не пыталась заснуть. Я тоже глаз не сомкнула с вечера до утра. Она мне сказала, что вы будете разбираться с этим кошмаром с Шарли, и пока вы с этим разбираетесь, мы все — мистер Алекс, она сама и я — должны оставаться спокойными и заниматься каждый своим делом. Ради самой Шарли. Поэтому я здесь. А она — там, благослови ее Господь, на своей работе, пытается делать вид, что ее ничто в мире не волнует, кроме как провести еще один закон по ИРА[6].