В присутствии врага

— Премьер-министр, — проговорил Корсико. — Конечно, в то время он не был премьером, но это только усиливает пикантность ситуации, верно? Это означает, что при его теперешнем положении ему есть что скрывать.

— Как ты к этому пришел? — с любопытством осведомился Родни, которого всегда изумляли замысловатые зигзаги человеческого воображения.

— Волка ноги кормят, должен тебе сказать, — Корсико опять звучно отхлебнул «капуцино» и вернулся к своим записям. — Через две недели после той конференции в Блэкпуле будущий премьер и его жена разъехались.

— Неужели?

Корсико ухмыльнулся. Кусочек шоколада застрял у него между зубами.

— Что, не знал об этом, да? Они жили врозь девять месяцев и, как нам известно, разводом это не закончилось. Но я подумал, девять месяцев — интересный срок. Если учесть некоторые события, тебе не кажется?

— Для меня девять месяцев ассоциируются с разными вещами, — сказал Родни. Он закончил с кальмари и налил себе последний бокал вина. — Может, ты мне скажешь, о чем весь этот колокольный звон возвещает?

— Подожди, сейчас узнаешь, — Корсико, довольный собой, поерзал на стуле. — Я поговорил с пятью горничными отеля, в котором проводилась эта конференция. Три из них до сих пор работают там. И две из этих трех подтвердили, что с премьер-министром была женщина — по вечерам, заметь, то есть не в связи с какими-то официальными делами. И это не была его жена. Ну вот — теперь, что я предлагаю сделать завтра: прихватить несколько фотографий Боуин и съездить с ними в Блэкпул. Посмотрим, может быть, я смогу получить подтверждение от какой-то из горничных, что Боуин была его птичкой. Если хоть одна подтвердит…

— Что ты им пообещал?

На лице Корсико мгновенно появилось озадаченное выражение. Он громко жевал, размышляя над вопросом.

— Мы заплатим им как за материал для статьи или просто запишем им их пятнадцать минут где-нибудь внутри «Сорс»?

— Эй, Род, — запротестовал Корсико. — Если им будет оплачиваться официально, они захотят получить компенсацию за стресс. Мы ведь всегда играли по таким правилам, верно?

Родни вздохнул.

— Не верно.

Он вытер рот своей салфеткой и, скомкав, бросил ее на стол. Пока Корсико обескураженно моргал глазами, явно не в состоянии понять это внезапное изменение в издательской политике газеты, Родни полез в один из своих бездонных карманов куртки-сафари цвета хаки и достал из него завтрашний номер «Сорс» с переделанной первой страницей. Она попала ему на глаза благодаря звонку одного редактора отдела новостей, плодами преданности которого Родни удавалось пользоваться в обмен на многолетнее молчание о его «маленьких радостях жизни» водном из самых сомнительных ночных заведений Сохо. Родни выложил ее на стол перед репортером и сказал:

— Может, тебе будет интересно взглянуть — только что отпечатанная, как говорится, прямо из-под пресса, еще тепленькая.

Родни наблюдал, как Корсико читает то, что сам он выучил почти наизусть, пока дожидался его в баре. Заголовок буквами в четыре с лишним дюйма и сопровождающая его фотография сами по себе говорили уже почти все. Фраза «В игру вступает отец внебрачного ребенка Боуин» объясняла, почему первую страницу украшает физиономия Дэниса Лаксфорда. Увидев это, Корсико машинально потянулся рукой за своим «капуцино». Он читал и громко прихлебывал из чашки. И только один раз остановился, поднял глаза и произнес:

— Ни фига себе! — но тут же, не дожидаясь ответной реплики, вернулся к газете. «Именно так, — подумал Родни, — будет читать ее каждый, кому она попадет в руки, как только утром газета появится в продаже. Она перекроет тиражи «Глоуб», «Миррор» и «Сан» по меньшей мере на миллион. Она потянет за собой в качестве дополнительной информации следующие истории. И номера, в которых они появятся, тоже перекроют тиражи «Глоуб», «Миррор» и «Сан»».

Родни хмуро наблюдал, как Корсико, претворяя в жизнь мечту каждого автора статьи, жадно перепрыгнул с первой страницы к продолжению в середине газеты. Закончив читать, он откинулся на спинку стула и уставился на Родни.

— Ну и ну, — смог только произнести он. — Родни, черт побери!

— Именно, — согласился Родни.

— Почему он это сделал? Я хочу сказать, он что, в последний момент решил стать порядочным человеком или как?

«Или как, — подумал Родни, — определенно «или как»». Свернув газету, он положил ее обратно в карман.

— Проклятье, — выругался Корсико. — Черт, вот гадство! Я мог поклясться, что этот мой материал о премьер-министре надежен, как… — он взглянул на Родни. — Стоп, подожди-ка секунду. А ты не думаешь, что Лаксфорд прикрывает Даунинг-стрит, нет? Слушай, Родни, может, он тайный тори?

— Тайный — нет, — ответил Родни, но репортер не уловил его иронии.

— Конечно, наши тиражи теперь поползут как на дрожжах, да? А председатель будет целовать его в задницу. Но с тех пор, как Лаксфорд пришел, тиражи росли постоянно. Так почему же он это сделал, какого дьявола все это значит?

— Это значит, — сказал Родни, отодвигая свой стул от стола и делая знак официанту принести счет, — что официально перестрелка закончена. Пока.