В присутствии врага

— Конечно, разделять политические убеждения можно. Но бороться за них — это совсем другое дело. A RUC сообщает, что вы участвовали в активных действиях, мистер Чемберс. С десятилетнего возраста и старше. Не готовите ли вы и других шагов, хотелось бы узнать. Может быть, вам не нравится мирный процесс? Считаете, что Шин Фейн предает вас?

Чемберс поднялся с места. Нката тоже встал, чтобы при необходимости перехватить его. Чернокожий полицейский возвышался над музыкантом на добрых десять дюймов и был тяжелее стоунов на семь. Столкнувшись с ним лицом к лицу, Чемберс сказал:

— Подождите, ладно? Я сейчас, только налью себе выпить чего-нибудь покрепче воды. Бутылка на кухне.

Нката посмотрел на Линли, ожидая от него указаний. Линли кивнул в сторону кухни. Нката принес оттуда бутылку «Джона Джеймсена» и стакан.

Чемберс налил себе глоток виски. Выпив его, он завинтил крышечку на бутылке. И какое-то время стоял, не двигаясь и не убирая руки с бутылки… Было видно, что он выбирает для себя вариант действия. Наконец он откинул с лица длинные пряди и вернулся на свое место. Нката сделал то же самое. Чемберс теперь уже морально подготовился к разоблачению.

— Если вы разговаривали о RUC, вы должны знать, что я делал: то же, что любой мальчишка-католик в Белфасте — кидал камнями в британских солдат. Швырял бутылки. Стучал крышками от мусорных баков. Поджигал покрышки. Да, полиция меня за это не гладила по головке, так же как и моих товарищей, ясно? Но с возрастом я избавился от этого стремления провоцировать солдат. Я поступил в университет. Я учился музыке. И у меня нет связей с ИРА.

— А почему вы преподаете музыку здесь?

— Почему бы мне не преподавать ее здесь?

— Временами вы должны ощущать враждебность окружения.

— Да, пожалуй. Но я мало бываю вне дома.

— Когда в последний раз вы были в Белфасте?

— Три года назад. Нет, четыре. На свадьбе у сестры. — Порывшись в стопке журналов и нотных листов, лежавших на большом стереодинамике, он нашел фотографию в картонной рамке и протянул ее им.

На ней было запечатлено многочисленное семейство, собравшееся вокруг невесты и жениха. Линли отсчитал восемь сестер и братьев и только тогда с краю заметил Чемберса. Он выглядел явно не в своей тарелке и стоял немного поодаль от остальных, в отличие от него позировавших обнявшись.

— Четыре года, — заметил Линли. — Большой срок. Никто из членов вашей семьи сейчас не живет в Лондоне?

— Нет.

— И вы не видитесь с ними?

— Нет.

— Это любопытно, — Линли вернул ему фотографию.

— Почему же? Вы думаете, раз мы ирландцы, так должны ночевать друг у друга?

— Вы с ними не в ладах?

— Я больше не исповедую веру.

— Почему?

Чемберс опять отбросил волосы назад, за уши. Он нажал несколько клавиш на электрооргане. Послышался нестройный аккорд.

— Послушайте, инспектор. Вы здесь, чтобы поговорить о Лотти Боуин. Я рассказал вам все, что знаю — она пришла ко мне на урок. После этого мы немного поговорили. Потом она ушла.

— И никто ее не видел.

— Что я могу поделать? Я тут ни при чем. Если бы я знал тогда, что ее похитят, я бы проводил ее до дому. Но у меня не было причин опасаться, что здесь ей может что-то угрожать. Здесь ни разу не было грабежей или краж. Ни торговли наркотиками. Поэтому я и отпустил ее одну. А потом что-то случилось, чем я ужасно огорчен, но я к этому не причастен.

— Думаю, вам нужно будет найти подтверждения этому.

— Где же я могу их найти?

— Полагаю, у того, кто был в вашем доме наверху во время посещения вас мистером Сент-Джеймсом в прошлую среду — если кто-то действительно находился там и этот кто-то не была сама Шарлотта Боуин. Вы можете дать нам имя и адрес этого человека?

Чемберс нервно втянул в рот нижнюю губу, на его подбородке образовались ямочки. Его взгляд был устремлен в пространство, как будто он видел там что-то такое, чего никто другой видеть не мог. Это был взгляд человека, которому есть что скрывать.

— Мистер Чемберс, думаю, мне нет нужды объяснять, насколько серьезно ваше положение. Ваше прошлое частично связано с ИРА. Дочь члена парламента, известной своим враждебным отношением к ИРА, сначала похищают, потом убивают. Вы общались с ее дочерью, вы последний, кто ее видел — из тех, кого мы знаем. Если в доме был кто-то, кто бы мог подтвердить, что вы не имели отношения к исчезновению Шарлотты Боуин, я советую вам представить нам этого человека немедленно.

Чемберс снова дотронулся до черных клавиш электрооргана. Раздались пронзительные диссонирующие звуки. Он выдохнул какое-то слово, смысл которого Линли не уловил, и, не глядя на полицейских, произнес:

— Ладно. Я скажу вам. Но это должно остаться тайной. Если об этом пронюхают бульварные газеты, все разлетится вдребезги. Я этого не вынесу.

Линли подумал, что вряд ли этот музыкант может заинтересовать желтую прессу. Разве что он грешил тайными связями с кем-то из членов королевской семьи или женой премьер-министра. Но вслух он сказал следующее:

— Я не даю интервью журналистам ни из желтой прессы, ни из какой-то другой. Этим у нас занимается пресс-служба полицейского управления.